«А вдруг я себя недооцениваю?» – неожиданно осенило Кочерыжкину, и она, поднимаясь на лифте на свой этаж, даже подпрыгнула. Надо срочно добраться до зеркала и проинспектировать свои прелести. Или в очередной раз убедиться в их отсутствии.

Кто прыгал в лифте, знает, чем обычно заканчиваются подобные развлечения. Старый лифт, не выдержав экспрессии Ани, внезапно вздрогнул и замер.

Клаустрофобией она не страдала. Но сидеть в кабине, исписанной разноцветными признаниями в любви и разоблачениями, на уровне неизвестно какого этажа, было неприятно. Кнопка «вызов» приветливо торчала из панели обугленными останками. Кричать стыдно, а надеяться на авось – глупо. Время было позднее, соседи, съев свою порцию холестерина, вяло переругивались, гоняли по квартирам детей, престарелых родственников, перетягивали друг у друга пульт в борьбе за сериалы и футбол и готовились отойти ко сну. Лифт всем массово понадобится завтра утром, вот тут-то люди и обнаружат хладный труп замерзшей Анечки. Она так живо представила эту трагическую развязку, что принялась с удвоенной силой пинать дверь лифта и орать:

– Лю-у-у-уди-и-и-и!

Никто не отзывался. Только где-то далеко скрипнула дверь, и дребезжащий старушечий голос прошамкал:

– Сейчас милицию вызову! Сталина на вас нет!

После чего дверь хлопнула, и снова наступила тишина.

Милиция Кочерыжкиной сейчас не помешала бы, но она была уверена – это все пустые угрозы. К сожалению, бабка уползла смотреть какую-нибудь «Кармелиту» и отвлекаться на борьбу за соблюдение общественного порядка не собиралась.

Безуспешно поорав почти час, Аня вдруг подумала, какие все же ближние черствые. И глухие. Ведь слышала ее вопли, а выйти поленилась.

«Как кошек и собак бездомных под окнами прикармливать – это они пожалуйста, – с обидой подумала Анька. – А как человека из лифта вынуть, так у всех дела».

Эта мысль неожиданно зацепилась за сознание и внесла существенные коррективы в спасательную операцию. Аня откашлялась и жалобно завыла. Получилось пронзительно и жутковато. Так воют волки или привидения. Но и это ноу-хау не помогло. Народ, вероятно, напуганный страшными звуками, затих в квартирах и не торопился покидать свое убежище.

Но мир все же не без добрых людей. Где-то грохнула железная дверь, и раздались тяжелые шаги. Аня взвыла на максимальной громкости и даже изобразила нечто похожее на скулеж. Получилось так душераздирающе, что она испуганно осеклась. После этого концерта придется показаться на глаза соседям. Ее артистические способности могут не оценить. Переигрывать не стоит.

– Что тут случилось? – пробасил недовольный мужской голос.

– Собачка в лифте застряла, – неожиданно оповестила его какая-то сердитая старуха. – Целый час надрывается.

– Не собака, а кошка, – встрял в беседу скрипучий тенорок. – Ей хвост прищемило, вот и орет.

– Да там вообще мутант! – возбужденно вклинился подростковый фальцет. – Я вот сейчас кино смотрел. Там мужик один проводил опыты дома и вывел мутанта: получеловека-полумедведя. Этот полумедведь даже разговаривать мог, и мозг у него был, как у человека. Хитрый, зараза! Короче, он мужика сожрал и вырвался в город. Его там спецназ ловил.

Кочерыжкина, потрясенная тем, что, оказывается, соседи давно слушают ее вой и имеют наглость фантазировать на тему источника этого звука вместо того, чтобы броситься на выручку, разъяренно выкрикнула:

– Сам ты мутант! Вот такие и жгут в лифтах кнопки!

Двери испуганно захлопали, и голоса нечутких соседей затихли, уступив место тревожной тишине.

– Придурки, – горестно пробормотала Аня. – И я еще всю жизнь с ними здоровалась.

– Сама тоже хороша! – неожиданно рявкнул бас. – Выла-то зачем? Или ты так плачешь? Тогда я твоему мужику сочувствую. Небось, до смерти боится тебя расстраивать. Надо ж так!

– Помогите мне, пожалуйста, – всхлипнула Анька. – Только не уходите! Я замерзла. И пи… Ну… Домой уже так хочу, что просто сил нет. А они все сбежали. Я думала, что хоть зверюшку пожалеют.

– Ага, – засмеялся мужик. – Так не зверюшки воют, а оборотни. В полнолуние. Распугала народ. Ладно, не реви. А главное, не вой больше. А то я тоже испугаюсь. И убегу с веселым топотом. Сейчас вызову ремонтников, потерпи.

Когда через полчаса Аню вызволили из лифта, спаситель исчез. Зато ее встретила насупленная тетка в дутом сиреневом пуховике. Раздраженно уставившись на Кочерыжкину, она намекнула:

– Ночь, между прочим. Отблагодарить бы надо.

– Спасибо, – послушно промямлила основательно задубевшая в холодном лифте Анька. Но, уловив в теткиных глазах растущий уровень недовольства, торопливо добавила: – Большое! Просто огромное спасибо! – И рванула домой, перепрыгивая через ступеньку. Наверное, хорошо, что соседи не узнали, что она умеет так артистично выть.

Софья Леонидовна интеллигентно прихлебывала чай и неодобрительно смотрела на племянницу. Ленка крутилась у зеркала и напевала нечто бессвязное.

Пятую точку обтягивали джинсы с сердечками. Ленка пританцовывала, сердечки неприлично шевелились. И вообще все было как-то не так. Пухлая очаровашка с косичкой превратилась в здоровенную деваху, у которой весь ум ушел в половые признаки. Племянница ассоциировалась у Софьи Леонидовны с бомбой замедленного действия. Из-за неразборчивости и неосмотрительности вкупе с Ленкиной наивностью однажды в квартире может появиться какой-нибудь ужасный мужик, который станет пить, курить и лишит племянницу любых перспектив на сказочное счастье. Сама Софья Леонидовна в сказку так и не попала и теперь мечтала, чтобы хоть у Леночки все получилось. Беда в том, что это самое «все» они понимали по-разному. Тетка представляла как минимум семью Друзь за чтением энциклопедии, а племянница – кошелек с ушками и ножками. Чем короче ножки, тем больше шансов, что не убежит.