Так что они разошлись каждый своей дорогой, хотя Фред и надеялся, что ему удастся еще сегодня попозднее поймать ее и потанцевать с ней в амбаре. Но такого шанса ему не выпало. Бетси, засыпавшую на ходу, надо было отвести наверх и уложить в постель сразу, как начались танцы, и Дора так и не вернулась назад.

Тихо спускаясь по лестнице, он подумал, что она избегала его, потому что устала и, возможно, была не готова встретиться с ним снова лицом к лицу после произошедшей близости. Господи, Фред не мог дождаться момента, когда снова увидит ее, прижмет к себе. Казалось, что прошла уже целая вечность с тех пор, как он подарил ей последний, долгий поцелуй, перед тем как они ступили из кемпера в реальный мир.

Воскрешая в памяти тот момент, когда оставил ее одну, Фред вышел на улицу, намереваясь до начала жары заняться ремонтом ветряной мельницы, стоявшей на южном пастбище. Но, не успев спуститься по ступенькам заднего крыльца, он остановился как вкопанный. Дора, как выяснилось, уже давно вставшая, прицепляла фургон Ласточки к своему кемперу.

Она уезжала.

Эта мысль пронзила его как горящая стрела, попав прямо в сердце. Судорожно вздохнув, Фред мог только стоять и смотреть на нее, уговаривая себя, что чувства, обуявшие его, были никакой не болью, а просто гневом. Прошлой ночью он поклялся себе, что сделает все, чтобы теперь этот мир вращался только вокруг них. Фред знал, что у нее тоже возникло такое чувство… Он просто был уверен, что это так. Но, как выяснилось, для нее прошедшая ночь ничего не значила.

Преодолевая сильное желание схватить ее и встряхнуть с бешеной силой, Фред сунул руки в карманы джинсов, стараясь не дать охватить себя поднимавшейся в нем волне ярости.

— Значит, ты все-таки уезжаешь, — холодно сказал он. — Ты хоть собиралась предупредить меня или просто решила схватить Бетси под мышки и сбежать, даже не сказав «до свидания»?

Стоявшая к нему спиной Дора замерла. Руки у нее тряслись, когда она все-таки закончила прицеплять фургон, прежде чем повернуться к нему. Большую часть ночи ей пришлось провести без сна, готовя себя к неизбежному столкновению, которое, как было очевидно, обязательно произойдет, как только Фред поймет, что она все-таки уезжает. Дора думала, что готова к этому, но ничто не могло подготовить ее к той боли, которую она увидела в его глазах.

Вздрогнув, Дора проглотила комок в горле и сказала:

— Ты же знаешь, что я не уехала бы, не сказав никому ни слова.

— Я должен был это знать? — язвительно спросил он. — У меня такое чувство, что я вообще ничего о тебе не знаю.

— Не надо так говорить.

Ее удрученный тон резанул его прямо по сердцу, но потом взгляд опять упал на фургон, уже прицепленный и готовый к отъезду, и лицо его окаменело. Да, как эта женщина смеет вести себя, будто она пострадавшая сторона!

— Ты бежишь, — резким тоном обвинил ее Фред. — Бежишь из-за прошлой ночи.

Дора этого и не отрицала. Да и как она могла? Факты говорили сами за себя. Чувствуя, что глаза у нее наполняются слезами, Дора вздернула подбородок и не дрогнув встретила его взгляд.

— То, что произошло прошлой ночью, не должно было произойти. У меня есть ребенок, определенная ответственность, наше будущее, наконец, которое я не могу так просто поставить на карту. И я не хочу, чтобы ты или кто-либо другой заставил меня забыть об этом.

Мимолетный отсвет старой, но не забытой боли в ее глазах сказал ему, что она бежит совсем не от него, а от прошлого, которое еще достаточно сильно, чтобы вновь овладеть ее сердцем.

— Черт побери, Дора, я же не Фил Тернер! — прорычал он. — И не пробуй мне доказывать, что это не имеет к нему никакого отношения. Ты думаешь, я не понимаю, что происходит? Он принес тебе столько горя, что теперь ты от каждого мужчины ждешь того же самого.

— Никому не удастся больше причинить мне столько горя, — с силой сказала она. — Никому.

Ему хотелось протянуть к ней руки, заключить в объятия и держать, пока она не поймет, что ей нечего бояться с ним. Но здравый смысл подсказывал, что никакие разговоры ни к чему не приведут. Она все для себя решила, и теперь единственное, что оставалось, все время быть рядом с нею, чтобы доказать, какой он есть на самом деле.

— Я знаю, дорогая, и если кто-нибудь только попробует, я первый разобью ему башку. Когда мы уезжаем?

На несколько секунд она замерла.

— Что ты имеешь в виду под словом «мы»? Уезжаем Бетси и я. Ты, здесь ни при чем.

— Ого, еще как при чем! — натянутая улыбка кривила его губы, но голубые глаза были полны решимости. — Неужели ты, правда, думаешь, что я дам тебе уехать одной после вчерашней ночи? Если ты уже готова снова выступать на родео, то и я готов.

— Но твои ребра…

— Я чувствую себя превосходно, — твердо закончил за нее Фред. — Они еще немножко побаливают, но это не та боль, которую я не мог бы переносить. Итак, куда мы едем сначала?

Чувствуя, как у нее сильно бьется сердце, она, тем не менее постаралась выглядеть бесстрастной, что далось ей не так-то легко.