Но арены всегда содержались в прекрасном состоянии: на них нельзя было увидеть даже конфетного фантика. Нахмурившись, он подозрительно посмотрел на бумажный листок — не исключено, что он каким-то образом связан с Брауном. Вполне могло быть, что он оставил ему еще одну записку, предлагая новое место встречи. Скорее всего, это какой-то очередной трюк.

Тем не менее, Фред перелез через металлические трубы ограждения и пошел к тому месту, где лежала эта бумажка. Подняв ее, он прочитал свое имя, написанное крупными буквами.

Больше в ней не было ни слова.

— Что за черт…

Фред уловил позади себя какое-то движение и понял, что теперь он на арене не один. Кровь застучала в висках; Норман замер, моментально узнав знакомый скрип открывающихся ворот и тяжелый топот копыт. Только сейчас он понял, в какую попал ловушку, но было уже слишком поздно что-либо изменить. Фред обернулся и почувствовал, как у него остановилось сердце.

В тени, покрывавшей другой край арены, стоял Фараон, самый знаменитый бык из всех, выступавших на родео. Он был известен тем, что с очевидным удовольствием втаптывал в грязь ковбоев каждый раз, когда ему это удавалось. А теперь перед ним был единственный ковбой — Фред. Раздраженно фыркая и роя копытом землю, разъяренный бык наклонил голову, готовясь к нападению и неотступно следя налитыми кровью глазами за своей жертвой.

Бежать!

В ту долю секунды, что у него оставалась на размышление, первым побуждением Нормана было побежать так быстро, как будто за ним гонятся все демоны ада. Но скрыться от наступающего животного у него не было ни малейшего шанса, и они оба знали это. Единственной надеждой оставалось отпрыгнуть в сторону в момент приближения быка и постараться взобраться на забор, пока Фараон развернется, чтобы вновь броситься на него.

Сердце колотилось со скоростью вышедшего из-под управления тяжело груженного состава, но он заставил себя стоять неподвижно, хотя всего его рвал на части удесятеренный собственной глупостью гнев.

Что-то там не так. Дора чувствовала это. Не в силах больше выносить замкнутого пространства кемпера, она вышла наружу, и тут же ее взгляд обратился в сторону арены, расположенной напротив, через улицу. Если верить глазам, там все было тихо, как в церкви в полночь. Никакого движения, не считая ездивших взад-вперед охранников. Дора засекла время, через которое они появляются, и подивилась их пунктуальности. Охрана приезжала строго через пятнадцать минут, легонечко фырча электрокарами в тишине ночи. Вглядываясь в то место, где, как она знала, за вагонами пряталась тренировочная площадка, Дора пыталась убедить себя, что ее волнения напрасны.

Ноги сами понесли ее к кемперу Брауна. В окошке горел свет; видимо, там коротала вечер в одиночестве мисс Оутс. Скорее всего Рик не поставил ее в известность о своем вызове Норману. Ширли терпеть не может Фреда, но вряд ли одобрит то, что происходит сейчас. Черт побери, ведь кто-нибудь из них может серьезно пострадать!

Подбежав к кемперу, она забарабанила в дверь, даже не думая о том, что может всполошить всю стоянку.

— Ширли! Открой! Мне нужна твоя помощь!

Услышав какое-то движение внутри, а потом щелчок открываемой задвижки, Дора облегченно вздохнула. Потом дверь распахнулась, и она могла только в изумлении смотреть на сердито нахмурившегося мужчину, возникшего перед ней.

— Чего тебе надо, Дора? — неприветливо спросил он, и в его зеленых глазах отчетливо читалась неприязнь. — Если Норман послал тебя, чтобы извиниться, можешь передать, чтобы он засунул свои извинения себе в задницу. Коли у него не хватает духу, чтобы принести их самому, то они мне не нужны.

Не сразу сообразив, что к чему, она насупила брови.

— Какие извинения? Ему не в чем извиняться перед тобой! А вот что ты делаешь тут, между прочим? В твоей записке сказано, что вы должны встретиться в одиннадцать.

Дора сжалась в ожидании убийственного ответа, но вместо этого Браун сам остолбенел, как будто она ударила его.

— В записке? — переспросил он удивленно. — В какой записке?

— В той, что ты оставил в моем кемпере. — Сунув руку в карман джинсов, Дора вытащила смятый листок бумаги, который Фред швырнул на кушетку, перед тем как уйти на стадион. Но одного взгляда на лицо Рика оказалось достаточно, чтобы понять — здесь что-то не так. Судорожно вздохнув, она с трудом выдавила из себя:

— Это же ты писал?

— Ничего подобного!

Всем сердцем Доре хотелось верить, что он лжет, но никаких сомнений в его искренности быть не могло. И она мгновенно сообразила, кто послал эту записку на самом деле.

— Где Ширли? — спросила она с растущей тревогой.

— Понятия не имею. Сказала, что пойдет прогуляться. — Его взгляд обратился на стадион, и что-то похожее на страх затуманило его глаза. — Похоже, у Фреда неприятности, — отрывисто сказал он. — Пошли быстрее!