– Деньги?
– логофет повернулся ухом к говорящему. Остальные оцепенели: платить их рыбакам?! Топить - это понятно. Но покупать привилегия ромейская...

Эпарх продолжал:

– Если завтра утром рыбацкие кинонии доставят улов следующей ночи к ставке русского князя, то им заплатят и за сегодняшнюю рыбу, и за завтрашнюю, - так будто бы сказали славяне. Они объяснили, почему не платят сразу: еще не установлена цена. Но сегодняшний улов невелик - ведь русские лодьи помешали рыбакам, - и поэтому цены за эту рыбу обещаны выше обычных. Славяне сказали, что вообще будут платить больше, чем в Городе.

– И им поверили?
– спросил Лев.

– Славяне сказали еще, что платить будут из своих денег, но потом удержат эту сумму с Города - потому и не скупятся.

– Варвары не могут так делать и говорить! Это слухи! Заговор черни! Александр чуть волосы на себе не рвал. Он, как и положено младшему брату царя, сам был самый крупный интриган и заговорщик в империи.

– Государь, - заметил эпарх, - я ошибся, сказав, что так говорят на причалах. Так говорили на причалах. Я принял соответствующие меры.

– Довольно, - махнул рукой Лев.
– Как только твой разведчик вернется с той стороны пролива, дашь знать.

– Государь, я только хочу сообщить еще, что в последнюю неделю лов был очень удачный, и я разрешил солить рыбу.

Итак, эпарх отличился дважды. Тем, что вчера запер залив, и тем, что всю неделю, вопреки обычному правилу, в Городе продавали не всю пойманную рыбу - часть готовили впрок. Без особого разрешения солить рыбу запрещалось - чтобы запасы не всплыли в каком-нибудь полуголодном месяце по бешеным ценам. За цены в Городе отвечал эпарх. Сегодня оказалось, что он предусмотрел сохранность Константинополя и готовность к осаде.

Логофет посмотрел на него с подозрением, Самона - с удивлением, Александр - с недоумением, но Лев - просто с одобрением. Хорошие вести это не плохие вести, василевс любил быть довольным.

...Внизу, при выходе из дворца, эпарха остановил этериарх.

– Чего ждать сегодня в Городе?

– Пока ничего, - сказал эпарх.
– Сегодня нужно смотреть туда, - он показал рукой в сторону стен.

– Ты знаешь, что в городе ходят слухи об этой... ну... о Мраморной... Крысе?
– этериарх говорил нехотя, брезгливо. Им - высоким должностным лицам - было грех верить хоть немного в плебейскую легенду, будто есть в городе страшная крыса, предвестница бедствий. К тому же - Мраморная! Мрамор хоть и не так благороден, как порфир, камень василевса, но все же и он символ Ромеи, Константинополя с его колоннадами с Мраморной Рукой, Мраморной Черепахой. А тут - крыса.

– И что о ней говорят?
– спросил эпарх.
– Старая выдумка - такая живучая. Я думаю, не сделать ли и вправду хвостатую тварь из мрамора и не расколоть ли ее у всех на глазах...

– Говорят, что утром Крыса сбежала из Мраморной башни и понеслась куда-то.
– Этериарх совершенно определенно махнул рукой на север, показывая, куда именно.

– Утром? Это новость. Раньше она выходила только по ночам.
– Эпарх посмеялся немного, показывая чернеющие зубы.
– Скажи своим варягам: если увидят ее, пусть...
– он показал рукой, как должен стражник расколоть мечом крысу.
– Скажи, что эпарх не дорожит этой принадлежностью Города. Не так уж много мрамора и не такой он ценный, - эпарх неожиданно показал руками, сколько точно мрамора - длину крысы.
– Серый мрамор, - сделал небрежный жест.

– Говорят, она и похудела сильно, - этериарх нелепо хмыкнул.

– Похудела...
– эпарх, призадумавшись, прижал нижней большой губой верхнюю.
– М-м-м-а-м...
– он все понял и сменил тему.
– Вот Елену унесли с ипподрома ночью - это мрамор! И по Городу она не бегает...

Но этериарх про статую ничего интересного сообщить, разумеется, не мог. Да и эпарху сейчас было не до Прекрасной Елены.

– Как там дела с рыбой?
– спросил этериарх.

Эпарх показал большим пальцем через свое плечо в сторону Пропонтиды:

– Ходит большими косяками!

Угрюмо помолчал. Успокаивающе добавил:

– Есть у меня кое-что, есть...

Этериарх с уважением посмотрел на него:

– А скажи, почему ты запер гавань?
– Он и не ждал, что эпарх ответит истинно, но не мог не спросить.

Начальник Города тяжело вздохнул полными легкими:

– Может, я всю жизнь жил для того, чтобы вовремя повесить цепи, - и полез на коня.
– ...Говорят, ночью ты арестовал какой-то халат?

– Далекие у тебя уши! Да странный один перс... Хочешь допросить его? Не знаю, может, и стоит теперь еще раз...

– Нет уж! Теперь это дело логофета дрома. Мне и Города хватит. Лазутчики не лазутчики - пусть он разбирается, он, который... ворона серая!..
– крикнул вдруг эпарх, белый от злости. Его лошадь прижала уши. Славян недосмотрел, баран стриженый!..

И ускакал.

Этериарх поправил на бедре меч франкской работы, упругий, с клинком волнистой формы. Разговор с эпархом оставил его в прежнем состоянии неясного и неприятного ожидания событий. Что будет-то? Он искал глазами по двору, на чем остановить взгляд, и вдруг... с неба что-то упало. Он схватился за меч.