– Назад!!! – прогремел голос бога, и духи всех девяти ангельских чинов были отброшены этим гневным воплем.

Рено ещё сам не понимал, что он сделал. Думать было невозможно, ярость подступала к горлу. И вдруг он увидел то, чего не мог бы представить в самом кошмарном сне: Господь-вседержитель, покинув престол, ползал по полу, подбирая рассыпавшиеся монеты.

– Ты не бог, – сказал Рено и повернулся, чтобы уйти.

Он не успел сделать и двух шагов. Сзади на него обрушился тяжёлый удар, в глазах померкло.

Сознание вернулось сразу, словно кто-то грубо выдернул Рено из небытия, не дав для отдыха даже блаженной секунды, пока человек ещё не осознал себя. Рено не пришлось ничего вспоминать, он сразу знал, где он и что с ним. Он был связан, перекошенное лицо бога склонялось к нему.

– Бунтовщик! – проскрипел господь. – Так ты за этим пришёл? Подкупить моих слуг? Тварь! Самая грязная и гадкая из тварей!

– Ответь, – сказал Рено, – почему ты не уничтожил род людской, раз ты так его ненавидишь?

Однако, бог уже успел овладеть собой.

– Мои пути неисповедимы, – молвил он, – а вот о своих преступных замыслах ты расскажешь сам. Возьмите его.

Сильные руки схватили Рено и поволокли прочь. Последнее, что он увидел, был господь, воссевший на престол и потрёпанный ангельский хор, грянувший осанну.

Как разительно изменилось царствие небесное! Уже не причудливая мелодия звёздных сфер мерещилась ему, а сухой треск, и шелест, словно стая саранчи пролетала над ним. Следа не осталось от прозрачной дымки, вместо неё колыхалось нечто цвета старой плесени, обтекающее со всех сторон, лишающее сил и воли. Рено чувствовал, как туман вылизывает колени, заставляя их дрожать, как руки становятся слабыми, как весь он превращается в марионетку, которую можно дёргать за нити.

Рено притащили в комнату со сводчатыми потолками, кажущимися особенно низкими после обители бога. Невидимый конвоир опрокинул Рено на твёрдые доски, раздался долгий скрип: вокруг шеи и ног сомкнулись брусья колодок. Пахло как в кузнице: гарью и железом. Рено лежал на спине, связанные сзади руки больно давили поясницу. Было особенно страшно лежать незащищённым животом вверх.

Кто-то возился неподалёку: приглушённо звякало железо, шумно дышали меха. Потом дверь скрипнула, и звероподобный, совершенно не райский голос проревел:

– Дрова будут?! Самому мне за ними идти, что ли?

Тогда Рено, царапая подбородок о шершавое дерево, повернул голову.

Достаточно было одного взгляда, Рено сразу узнал это место. Он повернул голову сильнее и увидел тяжёлую железную дверь. Дверь отворилась, в камеру, неся на спине вязанку дров, вошёл человек. У Рено захватило дыхание. Он увидел самого себя. Тот, другой Рено, двигался, еле переставляя ноги, голова у него была опущена, а лицо не выражало ничего, кроме покорности и тупого отчаяния.

Рено, зажатый в колодки, задрожал.

– Рено! – выдохнул он, – Рено, взгляни на меня, слышишь, это же я, Рено!

Рено с вязанкой за плечами, не меняя шага, подошёл к очагу, сбросил вязанку. Рено лежащий вдруг до ужаса отчётливо вспомнил, как это было с ним. Он неожиданно осознал, как нужно, чтобы тот, с дровами, узнал его. Тот Рено казался бессловесной скотиной, послушным рабом, но Рено чувствовал, какая боль, отчаяние и готовность действовать теснятся в груди ничтожного с виду человека. И всё это уйдёт на то, чтобы идти к пустому богу и бесславно погибнуть здесь!

– Рено! – кричал он, уверенный, что если тот сейчас поднимет голову, то всё мгновенно изменится, станет понятным, и выход найдётся. – Ты должен посмотреть на меня, Рено! Немедленно подними голову!

Другой Рено стоял у очага, спина его чуть заметно дрожала. Рено казалось, что сейчас он повернётся, но тот выдернул ремень из-под поленьев и пошёл к приоткрытой двери.

– Рено!!! – отчаянно выкрикнул Рено.

Дверь лязгнула.

В бешенстве Рено начал извиваться в колодках. Так вот почему он чувствовал тогда, что это навсегда! Но для чего же он шёл, зачем все муки и великое знание, пришедшее к нему?!

– Ты не бог! – закричал Рено в серый потолок. – Ты лгал, будто твои пути неисповедимы! Я их знаю! Даже полена дров ты не можешь принести сам! Ты ничтожен, всё, что у тебя есть, – сделали люди, а ты крадёшь их труд и потому ненавидишь их, но уничтожить не можешь, потому что без них не сумеешь прожить. Ты бессилен!

Он изо всех сил напрягся, колодки, хрустнув, соскочили, Рено упав с топчана, ударился грудью в полупрозрачный голубой пол. Долгий звон наполнил вселенную, по голубой тверди прошла трещина. Рено бился кулаками, головой, всем телом, бессвязно-негодующе крича, бился так отчаянно, что небо не выдержало. Оно раскололось, Рено полетел вниз.