Черт, а это прикольно! Лет семь так не отдыхал, уже успел позабыть, насколько могут быть приятны простые человеческие радости. Нет, скай-дайвинг на побережье Кубы, водный мотоцикл на Лазурном берегу, крутые виражи на прототипе Porsche GT3 на Нюрбургринге и переход на лыжах по Антарктиде – тоже весело, но, как-то приелось. Удовольствие, оказывается, можно получать и таким простым способом! Признаться, даже звезда порнофильмов, барахтающаяся рядом, вызывала меньше эмоций, чем пахнущая тиной вода и палящий диск солнца. Перевернувшись на спину, раскинув руки и ноги, покачиваясь на волнах, я блаженно прикрыл глаза.

– Ой! – раздался рядом голос Вероники. – А это у тебя что – водолаз с трубочкой, или ты на бревне с сучком лежишь?

Девушка шлепнула меня по плечу, и, поднимая сверкающие на солнце брызги, отчаянно работая руками и ногами, загребла к берегу.

– Ах, сучка! – воскликнул я. – Догоню!

– Попробуй! – крикнула в ответ молодка. – Только карпа на свою наживку не поймай!

Конечно, и пробовать было нечего – один мой гребок – три ее, по силе, а частота – та же. Но, продолжая играть, я догнал Веронику только у самого берега. Плыть дальше фарватер не позволял – киль за дно цеплялся. Актриса уже достигла мелководья, и, грациозно выставив попку, прогнув спинку, по-львиному оглянувшись через плечо, на четвереньках выходила из пены прибоя. Здесь я ее и настиг. Если в СССР секса еще нет, то пора исправить это упущение. Намотав роскошные длинные волосы на кулак, я поставил развратницу на колени, мои губы нашли ее губки, а вторая рука сжала упругую грудь девушки…

Мы еще долго пролежали на песке, загорая. Причем у меня были все основания предполагать, что мой загар равномерным не получится – плечо закрывала от лучей голова девушки, грудь – ее рука, а низ живота – ее бедро.

– Знаешь, – произнес я, зевнув. – Я тебе завидую.

– Да? – приподняла голову Вероника. – Это чему же?

– У меня никогда не будет такого потрясающего секса с самим собой!

– Да что ты! – удивилась она. – Да ты даже представить себе не можешь, как я тебе завидую!

С Карпового уже дул прохладный ветерок, шелестя листьями ивы над головой. Солнце, сверкнув напоследок лучами по водной ряби, едва не задев провода высоковольтной линии, спряталось за вершинами берез… Как-то кстати вспомнилось, что я почти двое суток ничего не ел – только закусывал, а кто-то несколько часов назад соблазнял меня шашлыком…

– Ты, кстати, что-то обещала, – напомнил я.

– Да? – привстала Вика, больно уперевшись в меня коленкой. – И что же?

– Здрасти, приехали! А Шашлык? Было дело?

– Было, – согласилась девушка. – Ну, пошли. Приглашаю тебя в гости.

Неудивительно, что раньше (или, правильнее – позже?) я не встречал звезду голубого экрана – участок Зиманковых располагался в противоположном конце садов, где, у второй проходной, находился и еще один магазин и еще одна колонка. На собрания в садоуправление я за всю жизнь так ни разу и не сходил, так что и там мы встретиться никак не могли.

В тени яблони, напротив участка Вероники, стояла совершенно потрясающая белая "ноль вторая" со шторками на задних окнах и государственными номерами. Мы в детстве называли такие "злая морда"… да потому что морда у нее на самом деле злая – широкая фальшрешетка радиатора, напоминающая оскалившую пасть, раскосые прямоугольные глаза, и блестящий хром. Сволочи, испортили аппарат в начале девяностых, когда заменили металл на черный пластик – автомобиль сразу потерял свой лоск. Да и само качество металла стало намного хуже – батя запарился с такой же. Что он не делал со своим Волгарем – ржавел, зараза!

– У тебя папа – крутая шишка? – осведомился я, поравнявшись с "ноль второй".

– Нет, то ты, – отмахнулась девчонка. – Это не его! Наша – вон стоит, – Вика указала подбородком на светло-бежевую "шестерку" за оградой. – А это – Семенов в гости приехал.

– Кто-кто? – переспросил я. – Семенов? Не Евгений ли, случайно, Борисович?

– Ты всех, что ли, знаешь? – удивленно воскликнула Зиманкова. – Он самый!

– Ну… э-э… – я лихорадочно соображал, как выкрутиться на этот раз. – Я в командировку-то как раз к нему и приехал! Он же преподает в…

А вот это уже была проблема. Я, хоть убей, не помнил, как назывался родной институт двадцать лет назад, а названий, слава Богу, у него сменилось немало… ЮУрГУ – это, кажется, с конца девяностых, до того, по-моему, ЧГТУ… но с какого времени он назывался так, и с какого года – вот это загадка!

– ЧПИ, – подсказала девушка.

Да, точно! Челябинский Политехнический! Но, если честно, такие совпадения уже не настораживали – они пугали! Как-то слишком метко промахнулся Акелла, чтобы все это было всего лишь набором случайностей!

Теперь не Вероника меня вела – я бежал вперед нее. Участок Зиманковых, признаться, оказался на уровне, но все говорило о том, что глава в семье явно не муж. Весь сад утопал в цветах – розы, герберы, хризантены, астры, промеж которых вились аккуратные дорожки, вымощенные плитняком. Небольшой опрятный домик обвивал дикий виноград, а через бреши в зелени виделась розовая краска.

В беседке у мангала сидели четверо. Двоих я узнал сразу – чета Семеновых – Евгений Борисович и тетя Лена. Крепкий мужчина (теперь я понял, в кого пошел Санька!) имел очень мало общего с тем профессором, которого я запомнил с нашей последней встречи – когда он уезжал за границу. Прошло всего около полутора десятков лет, но ученый, как оказалось, постарел за это время на все двадцать пять! Сейчас – крепкий, черноволосый, с ярко-синими глазами, а в начале XXI века – иссохший, совершенно седой, с пробивающейся лысиной и потухшими, выцветшими глазами… интересно, что же с ним произойдет? Впрочем, страну вскоре начнет лихорадить не по-детски. А вот тетя Лена изменилась слабо! Ей сейчас, должно быть тридцать два, но выглядела она ненамного старше Вики, да и через пятнадцать лет ей никак нельзя будет дать и сорока.