Том 3. Стихотворения 1866-1877
вернуться

Некрасов Николай Алексеевич
Шрифт:

(Февраль 1877)

Баюшки-баю*

Непобедимое страданье, Неумолимая тоска… Влечет, как жертву на закланье, Недуга черная рука. Где ты, о муза! Пой, как прежде! «Нет больше песен, мрак в очах; Сказать: умрем! конец надежде! Я прибрела на костылях!» Костыль ли, заступ ли могильный Стучит… смолкает… и затих… И нет ее, моей всесильной, И изменил поэту стих. Но перед ночью непробудной Я не один… Чу! голос чудный! То голос матери родной: «Пора с полуденного зноя! Пора, пора под сень покоя; Усни, усни, касатик мой! Прийми трудов венец желанный, Уж ты не раб — ты царь венчанный; Ничто не властно над тобой! Не страшен гроб, я с ним знакома; Не бойся молнии и грома, Не бойся цепи и бича, Не бойся яда и меча, Ни беззаконья, ни закона, Ни урагана, ни грозы Ни человеческого стона, Ни человеческой слезы. Усни, страдалец терпеливый! Свободной, гордой и счастливой Увидишь родину свою, Баю-баю-баю-баю! Еще вчера людская злоба Тебе обиду нанесла; Всему конец, не бойся гроба! Не будешь знать ты больше зла! Не бойся клеветы, родимый, Ты заплатил ей дань живой, Не бойся стужи нестерпимой: Я схороню тебя весной. Не бойся горького забвенья: Уж я держу в руке моей Венец любви, венец прощенья, Дар кроткой родины твоей… Уступит свету мрак упрямый, Услышишь песенку свою Над Волгой, над Окой, над Камой, Баю-баю-баю-баю!..»

(3 марта 1877)

Из поэмы «Без роду, без племени» («Имени и роду…»)*

Имени и роду Богу не скажу. Надо — воеводу Словом ублажу. «Кто ты?» — «Я-то? Житель!» Опустил кулак: «Кто ты?» — «Сочинитель! Подлинно что так». Меткое, как пуля, Слово под конец: «Кто ты?» — «Бородуля!», — Прыснул! «Молодец!» Я — давай бог ноги… «С богом! Ничего! Наберем в остроге Помнящих родство». Третий год на воле, Третий год в пути. Сбился в снежном поле — Некуда идти! Ночи дольше-дольше, Незаметно дней! Снегу больше-больше, Не видать людей, Степью рыщут волки, С голоду легки, Стонут, как на Волге Летом бурлаки.

Весна 1877

«Черный день! Как нищий просит хлеба…»*

Черный день! Как нищий просит хлеба, Смерти, смерти я прошу у неба, Я прошу ее у докторов, У друзей, врагов и цензоров, Я взываю к русскому народу: Коли можешь, выручай! Окуни меня в живую воду, Или мертвой в меру дай.

(23 марта 1877)

«Он не был злобен и коварен…»*

Он не был злобен и коварен, Но был мучительно ревнив, Но был в любви неблагодарен И к дружбе нерадив.

14 июня 1877

Ты не забыта…*

«Я была еще вчера полезна Ближнему — теперь уж не могу! Смерть одна желанна и любезна — Пулю я недаром берегу…» Вот и всё, что ты нам завещала, Да еще узнали мы потом, Что давно ты бедным отдавала, Что добыть умела ты трудом. Поп труслив — боится, не хоронит; Убедить его мы не могли. Мы в овраг, где горько ветер стонет, На руках покойницу несли. Схоронив, мы камень обтесали, Утвердили прямо на гробу И на камне четко написали Жизнь и смерть, и всю твою судьбу. И твои останки людям милы, И укор, и поученье в них… Нужны нам великие могилы, Если нет величия в живых…

(5 ноября 1877)

Осень*

Прежде — праздник деревенский, Нынче — осень голодна; Нет конца печали женской, Не до пива и вина. С воскресенья почтой бредит Православный наш народ, По субботам в город едет, Ходит, просит, узнает: Кто убит, кто ранен летом, Кто пропал, кого нашли? По каким-то лазаретам Уцелевших развезли? Так ли жутко! Свод небесный Темен в полдень, как в ночи; Не сидится в хате тесной, Не лежится на печи. Сыт, согрелся, слава богу, Только спать бы! Нет, не спишь, Так и тянет на дорогу, Ни за что не улежишь. И бойка ж у нас дорога! Так увечных возят много, Что за ними на бугре, Как проносятся вагоны, Человеческие стоны Ясно слышны на заре.

(7 ноября 1877)

Муж и жена*

«Глашенька! Пустошь Ивашево — Треть состояния нашего, Не продавай ее, ангельчик мой! Выдай обратно задаток…» Слезы, нервический хохот, припадок: «Я задолжала — и срок за спиной…» — «Глаша, не плачь! я — хозяин плохой, Делай что хочешь со мной. Сердце мое, исходящее кровью, Всевыносящей любовью Полно, друг мой!» «Глаша! волнует и мучит Чувство ревнивое душу мою. Этот учитель, что Петеньку учит…» — «Так! муженька узнаю! О, если б ты знал, как зол ты и гадок». Слезы, нервический хохот, припадок… «Знаю, прости! Я ревнивец большой! Делай что хочешь со мной. Сердце мое, исходящее кровью, Всевыносящей любовью Полно, друг мой!» «Глаша! как часто ты нынче гуляешь; Ты хоть сегодня останься со мной. Много скопилось работы — ты знаешь, Чтоб одолеть ее, нужен покой!» Слезы, нервический хохот, припадок… «Глаша, иди! я — безумец, я гадок, Я — эгоист бессердечный и злой, Делай что хочешь со мной. Сердце мое, исходящее кровью, Всевыносящей любовью Полно, друг мой!»

(9 ноября 1877)

Сон*

Мне снилось: на утесе стоя, Я в море броситься хотел, Вдруг ангел света и покоя Мне песню чудную запел: «Дождись весны! Приду я рано, Скажу: будь снова человек! Сниму с главы покров тумана И сон с отяжелелых век; И музе возвращу я голос, И вновь блаженные часы Ты обретешь, сбирая колос С своей несжатой полосы».

(12 ноября 1877)

«Так запой, о поэт! Чтобы всем матерям…»*

Так запой, о поэт! Чтобы всем матерям На Руси на святой, по глухим деревням, Было слышно, что враг сокрушен, полонен, А твой сын — невредим, и победа за ним, «Не велит унывать, посылает поклон».

28 ноября 1877

«Великое чувство! У каждых дверей…»*

Великое чувство! У каждых дверей, В какой стороне ни заедем, Мы слышим, как дети зовут матерей, Далеких, но рвущихся к детям. Великое чувство! Его до конца Мы живо в душе сохраняем, — Мы любим сестру, и жену, и отца, Но в муках мы мать вспоминаем!

(конец 1877)