— Ты серьезно?

— Почти. Видишь ли, тут есть одна…

— Тихо! — королевич предостерегающе выставил ладонь. — Тихо.

Данкварт, который сам никогда не мог похвастаться хорошими манерами, был шокирован. Зигфрид должен быть повежливей!

Тем более, какое тут «тихо»? Ипподром бесновался во все восемь тысяч глоток, свистел и трещал, лупил в щиты и улюлюкал. Кажется, в проходе между гуннским и аламаннским павильонами кому-то уже чистили рожу.

И только бургундский павильон ошарашенно примолк. Вот так незадача!

— Они могут выставить другую колесницу?

— Нет. Но ты, Зигфрид, не очень-то…

Образ возницы аламаннов, балансирующего всем телом ради того, чтобы продержать свою бигу на одном колесе пару-тройку мгновений, в сознании королевича был свеж, как непросохшие чернила.

Сопереживание его испугу было еще свежее.

«Гунтер тебе ладонь на лоб возложит — и ты уже посвящен. Катайся за Бургундию до посинения», — так сказал Данкварт.

Синеют: заснеженные лощины; глаза хальвданов; васильки; мотыльки; покойники.

Если ничего не получится — он бросится на меч. Если получится наполовину — он сломает себе шею на первой же мете.

До посинения!

Зигфрид вскочил. Прошел по ногам купеческого семейства, как по мостовой.

— Не понимаю! — рявкнул в ответ на латинскую хулу.

Вломился в бургундский павильон. Выражением лиц владыки и совладыки Рейна напоминали опешивших бобров.

— Король! — Зигфрид припал на одно колено и схватил апатичного Гунтера за руку. — Позвольте мне править колесницей во славу вашего королевства!

— Вы не вовремя, — Гунтер попытался высвободиться.

— Позвольте — и все! — Зигфрид рывком прижал ладонь короля к своему темени.

Гунтер не понимал толком, чего добивается от него этот молодой чужестранец. Но пальцы королевича так сдавили ему запястье, что хрустнули кости. Полное удовлетворение просьбы Зигфрида виделось лучшим средством избавиться от этого крабьего зажима.

— Можешь, — кивнул Гунтер.

— Вы все свидетели, — сказал Зигфрид, подымаясь с колен. — Король только что разрешил мне выступить от имени Бургундии!

— А я — благословил! — ввернул пресвитер Германарих и осенил Зигфрида крестным знамением.

Вот уж чего королевич не ожидал! Пресвитер проявил чутье, которому должны были позавидовать оба его патрона: и епископ, и король.

Зигфрид отвесил поклон, развернулся кругом — и бросился прочь из павильона.

Когда он, перепрыгивая разом через несколько ступеней, несся вниз, до него дошел смысл сказанного некогда Альбрихом. «Есть такие дни, когда Ловцу не приходится искать знаков благоволения Судьбы. Они находят Ловца сами».

Таким знаком обернулась свара Данкварта с квестором. Не отдай Зигфрид четверть часа назад свой m eki balm квестору, своенравные ножны сейчас угробили бы его, впутавшись между ногами в самый неподходящий момент.

Семи прыжков достало королевичу, чтобы спуститься от бургундского павильона к ограждению бегового поля. Проделать такое с Бальмунгом на поясе смог бы разве что сам Альбрих.

Когда Зигфрид перемахнул через деревянные поручни вокруг песчаной обочины, к нему бросились было двое квесторов.

— От имени и по поручению короля бургундского! — крикнул им Германарих, который, поспешив вслед за Зигфридом, бочком-бочком одолел пока лишь треть спуска.

Квесторы не расслышали, но остановились. Переспросили.

Тем временем Зигфрид с, невероятной прытью уже несся к сломанной биге бургундов и достиг лежащего Гермеса прежде, чем квесторы все-таки выслушали пояснения Германариха.

Зигфрид примчался сюда вовсе не затем, чтобы озаботиться здоровьем незнакомого возницы. Но пробежать мимо несчастного просто так ему не позволила совесть.

Даже самый поверхностный осмотр сообщал, что у Гермеса перелом левой голени. Есть ли еще какие-либо повреждения, он не разглядел. Учуял лишь, что Гермес жив и, кажется, возвращается в сознание.

Открыв глаза, возница и впрямь шевельнулся, но затем снова провалился в беспамятство. Боль при таком переломе невыносима, совершенно невыносима.

Облегчить страдания Гермеса королевичу было по силам, но для этого требовалась концентрация. А для концентрации требовалось время. А выкладывать время из кошелька будущего на прилавок настоящего Зигфрид не умел. Подобное доступно только тем Ловцам Стихий, которые уже давно превзошли человеческую природу и сами сделались стихиями по преимуществу.