Шрифт:
— Как вы назовете ее? — спросила миссис Рутберг.
Она взяла озадаченную пару под руки и вывела из комнаты.
— Ее? — переспросил Александр. Вопрос прозвучал глупо даже для его собственных ушей.
— Вашу дочку. О Боже милосердный, неужели я не сказала, что ваш ребенок — девочка? — Миссис Рутберг рассмеялась. — Ну, так вот это девочка. Очаровательная крошка, само совершенство во всех отношениях, как говорит мистер Дортсман. Какая чудесная семья из вас получится!
6
— Чудесная маленькая семья! — в третий раз повторил Александр, когда они подъезжали к аптеке. — Вы, я и ребенок!
Он выглядел на редкость растерянным.
— Что же нам делать? — воскликнула Габриель. Она старалась не впадать в панику, но ей это плохо удавалось. — Александр, мы не получили никаких улик против Дортсмана из разговора в его кабинете. Ничего, кроме слов о социальном работнике, который «устроит» отчет о домашних условиях. Но всегда можно сказать, что это невинное замечание, рабочее слово, означающее изучение условий, в которых живут будущие усыновители.
— Знаю, знаю. — Александр отчаянно пытался сохранить спокойствие. — Предполагалось, что мы будем жить здесь некоторое время, держа глаза и уши открытыми, задавать вопросы и собирать улики. Вместо этого через десять минут после приезда отправляемся за пеленками.
— Мы собирались записать на пленку требование Дортсманом огромной суммы денег, а затем его отказ, когда выяснится, что у нас этих денег нет. А вместо этого получаем ребенка! — Габриель повысила голос: — Александр, мы даже не женаты! Это похоже на трагикомедию, честное слово!
— Держите себя в руках. Если мы потеряем самообладание, нам конец, — убежденно произнес Александр. Однако его собственное самообладание испарилось в тот момент, когда миссис Рутберг радостно сообщила, что он и Габриель через час станут приемными родителями. — Давайте постараемся обдумать все спокойно.
— Я могу думать только о том, что не имею ни малейшего представления, какие смеси покупать, — простонала Габриель. — Я умею нянчить детей, но ничего не понимаю в еде для новорожденных. У моей старшей сводной сестры Кэти их трое, у сводных братьев по двое у каждого, но все три матери кормили детей грудью, так что я никогда не возилась со смесями. Александр, что нам делать?
— Все, что планировали… только гораздо раньше, — твердо сказал он. — Когда появится Дортсман с ребенком, он наверняка скажет про деньги, так? Когда он назовет сумму, мы заявим, что она чересчур велика. Мы заставим его говорить. Он откажется оставить нам ребенка из-за того, что мы не согласны на его условия. Это будет железная улика!
Он затормозил на стоянке перед аптекой.
— Если мы не дадим Дортсману денег, он заберет ребенка, — мрачно сказала Габриель. — Так зачем что-то покупать?
— Но нельзя же возвращаться с пустыми руками! У миссис Рутберг возникнут подозрения. А никто не должен понять раньше времени, что мы не можем позволить себе этого ребенка. Мы сохраним чеки и вернем все покупки завтра.
Они направились в детский отдел и с помощью любезной продавщицы выбрали несколько банок смеси, набор бутылочек, пеленки, распашонки, несколько нежно-розовых трикотажных костюмчиков и тому подобное. Габриель, не удержавшись, положила в тележку крошечное розовое платьице и розовые вязаные башмачки.
— Я хочу, чтобы у нее осталось это платье, — сказала она, разглядывая изящную вещицу грустными глазами, — когда Дортсман продаст ее другой супружеской паре.
Кровь стыла в ее жилах от этой мысли. Одно дело — рассуждать о продаже детей абстрактно. Но когда доходит до возможности самой купить ребенка, ситуация выходит за пределы понимания. Глаза Габриель наполнились слезами, и она отчаянно заморгала, не желая расплакаться в очереди в кассу.
— Александр, а что, если малышка попадет к ужасным людям, которые будут плохо с ней обращаться? — прошептала она, ощутив, как на глаза наворачиваются слезы. — И это будет наша вина, потому что мы вернем ее вместо того, чтобы…
— Купить самим? — продолжил ее мысль Александр. — Габриель, ради Бога, у нас нет выбора! Как вы верно заметили: мы не женаты. Мы не можем оставить ребенка себе!
— Тогда давайте заплатим и отдадим девочку Юджину и Констанс. О, пожалуйста, Александр! Мы…
— Одумайтесь, Габриель. Если мы купим ребенка, то станем соучастниками преступления, которое, как предполагается, расследуем. — Он вытащил носовой платок и вытер ей слезы. — Ну и партнера я себе выбрал! Раскисли в самом начале!