Шрифт:
— Наверно, только для вида играли Генделя, а тем временем что — то замышляли.
— Нет, нет! — бурно запротестовал он. — Генделя доиграли до конца. Фантастическая музыка, говорю тебе.
— В таком случае это неудача.
— Подожди, я хочу сообщить сенсационную новость, а ты все время мешаешь.
— Так говори!
— Не знаю только, с чего начать.
— Валяй с самого начала, только не задумывайся, а то умру от любопытства!
Мацек по своему обычаю потер нос ладонью и почесал за ухом.
— Девятка, — заговорил он, — о какой папке ты вспоминала?
— О голубой, с какой — то надписью.
— Есть!
— Где?
— В футляре от виолончели.
— А сама виолончель?
— Осталась у бородача.
— Ничего не понимаю.
— Я тоже не понимаю. — Мацек вздохнул. — Но сейчас все тебе расскажу. Они действительно очень здорово играли. А потом бородач подошел к письменному столу, вынул голубую пластмассовую папку…
— Видел ее?
— В бинокль. Как на ладони!
— И надпись была?
— Была, но я ее не разобрал.
— А что дальше?
— Вынул папку, отдал ее пану Коленке, а пан Коленка засунул ее в футляр и футляр замкнул.
— Это удача! — закричала я, а Мацек докончил рассказ.
— А потом они попрощались. Пан Коленка оставил виолончель у бородача, а футляр с папкой отнес к себе в башню.
Мне захотелось броситься Мацеку на шею, но при паралитике этого делать не стоило. Он мог бы догадаться, что мы обнаружили что — то очень важное.
— Мацек! — закричала я. — Ты чудесный, гениальный и все такое прочее… Сам себе доскажи, какой ты хороший.
Со свойственной ему скромностью Мацек не стал заниматься самовосхвалением. Потерев еще раз ладонью облупленный нос, он спросил у меня:
— Интересно, что может быть в этой папке?
— Если бы я знала… В любом случае что — то очень важное, если пан Коленка, оставив виолончель в углу, засунул папку в футляр, а Франт о ней выпытывал. Нужно будет проверить.
— Что проверить? — поразился Мацек.
— Что находится в той папке.
— Ну, ты скажешь! Да ведь папка лежит в футляре.
— Мацусь, — засмеялась я, — ты в самом деле гениальный, но порой кажется, что у тебя птичий разум. А шляпа?
— Что шляпа?
— У нас есть шляпа, которую я взяла в бородача. Для пана Коленки шляпа важнее папки. Отнеси ему шляпу, а при случае, может быть, удастся заглянуть в футляр.
— Фантастический план… — Мацек потер ладони. — Только как объяснить ему, откуда мы знаем, где он живет?
— Не беспокойся! Скажем, что играли в индейцев и случайно напали на его след.
Визит к виолончелисту
Для игры в индейцев среди играющих должно быть, по меньшей мере, двое мальчишек. Один из них становится вождем, второй — шаманом. Оба курят трубки и, совещаясь, решают, кому объявить войну. Воины тем временем ждут в лесу, когда на горах зажгутся костры, сигнализируя им, что пора вступать на тропу войны.
Кроме двух мальчишек, необходимы еще головные уборы из перьев, томагавки и луки, не говоря уже о соколиных взглядах и храбрых сердцах. Правда, соколиные взгляды и храбрые сердца у нас имелись, зато не хватало остального.
Но для чего тогда на плечах сообразительные головы? Все остальное мы отыскали в "Укромном уголке", где, с облегчением сбросив голубое платье, я влезла в приличные джинсы. За шкафом мы нашли два топорика — две закопанские чупаги, которые с успехом могли заменить индейские томагавки. Из ореховых удилищ Мацек тут же изготовил два великолепных лука, а головные уборы из перьев… С ними было труднее всего. Мацек, однако, нашел замечательный выход. Он вспомнил, что индейцы племени суанатока, населяющего Скалистые горы, не носили таких головных уборов, а просто втыкали в волосы орлиное перо. Поэтому мы воткнули себе в волосы по индюшачьему перу, я взяла шляпу и, восклицая: "Смерть бледнолицым!", мы направились на Пасечную.
Окрестности развалин были самым подходящим местом для игры в индейцев. ничего удивительного, что мы почувствовали себя настоящими краснокожими из племени суанатока и выжидали только, кому объявить войну.
Разумеется, мы объявили ее пану Коленке. В тени башни, прямо под его окном, мы отплясали великолепный военный танец. На шум воинственных возгласов высунул свою лысую голову пан Коленка.
— Кто здесь так шумит? — гневно вопросил он.
— Племя суанатока, — откликнулась я. — Объявляем войну бледнолицым.