Стивен вдыхал в нее жизнь, согревал ее кровь, с удвоенной скоростью побежавшую по венам. Словно до сих пор Оливия была какой-то безжизненной статуей, а теперь... теперь...

— Стивен... — умоляюще прошептала она. — Стивен...

Но все слова утонули в сладкой нежности его губ. Желание пронзило его как стрела.

— О Боже... Да, Оливия, — простонал он сквозь стиснутые зубы. — Да, да, да!

Он привлек ее к себе, и Оливия ощутила силу его желания. Теперь Стивен точно знал, что долго так продолжаться не может. Огромным усилием воли он оторвался от ее губ и ошеломленно посмотрел в ее огромные глаза.

— Кажется, мы оба сходим с ума, — с отчаянием простонал он, переводя дыхание. Прохладный ночной воздух обжег легкие. — Давно я не терял голову так безнадежно, — словно извиняясь, пробормотал Стивен.

Ему всегда нравился комфорт, но сейчас им овладело дикое, необузданное желание увести эту, лишь вчера встреченную женщину в ближайший темный закуток, прижать к какой-нибудь древней стене и овладеть ею.

Оливия не испытывала ни страха, ни стыда. Только всепоглощающую потребность быть около этого мужчины. Она осторожно, словно пытаясь лучше узнать Стивена, провела пальцем по его суровому лицу и прошептала:

— Кажется, я тоже теряю рассудок...

Стивен заставил себя задать вопрос, и это показалось ему самым трудным в жизни:

— Хочешь, я отведу тебя в твою гостиницу? Или...

— Или что? — тихо спросила она.

— Или пойдем ко мне? Мы могли бы все же съесть десерт и выпить кофе. Как ты думаешь? Тебе нравится мое предложение?

— Да, — шепнула Оливия, зная, что кофе ему хочется не больше, чем ей.

Тогда Стивен взял ее под руку и повел по темным улицам. Его близость кружила Оливии голову, она не понимала, где они и куда идут, так что Стивен мог бы увести ее хоть на край света — ей было все равно.

Лишь когда они оказались в его роскошном номере, Оливия вдруг осознала всю нелепость того, что она уже сделала и что собиралась совершить.

Надо остановиться, сказала она себе, остановиться прямо сейчас. Но чем больше Оливия всматривалась в завораживающий блеск полуприкрытых длинными густыми ресницами глаз Стивена, тем труднее ей становилось прислушиваться к голосу рассудка. Потому что теперь отнюдь не разум руководил всеми ее поступками.

Когда-то Джонни, погибший жених Оливии, сказал, что в мире нет ничего неизменного и предопределенного. Его смерть стала особенно ярким и неоспоримым доказательством хрупкости жизни. Оливия понимала, что может прямо сейчас уйти из номера, но тогда — в этом она была почему-то абсолютно уверена — ей никогда больше не доведется увидеть Стивена Гордона. Никогда больше она не изведает тепло его объятий, не почувствует восхитительную сладость его поцелуев.

Подчиняясь последнему порыву благоразумия, Оливия повернулась к Стивену, собираясь сказать ему, что ей все-таки лучше уйти, но эта слабая попытка протеста тут же оказалась подавленной, когда требовательные мужские губы прильнули к ее губам. Сладкий стон Оливии подтвердил ее капитуляцию. А в следующее мгновение она уже забыла обо всем на свете.

Стивен расстегнул заколку в ее волосах, и тяжелые золотые пряди густыми волнами тут же упали на плечи Оливии. Словно откуда-то издалека до нее донесся его голос:

— О Боже, Оливия, какие у тебя волосы — они как догорающий закат! Как ты красива!

Ей никогда не приходилось слышать таких обольстительных слов, испытывать их сладкую, нежную силу.

— Стивен, — тихонько, словно умоляя о чем-то, позвала она.

— Я хочу видеть тебя, видеть твое тело в лунном свете. Я хочу раздеть тебя! — прошептал Стивен, нащупал язычок «молнии» на ее платье, медленно расстегнул, покрывая поцелуями лицо Оливии и чувствуя, как расходится под его рукой шелк платья.

Оливия едва не задохнулась от прикосновения мужских пальцев к ее горящей коже, задрожала, когда руки Стивена властно легли на ее талию. А он уже целовал ее шею, и Оливия, чувствуя, как платье скользит все ниже по бедрам, внезапно поддалась порыву стыдливости и уткнулась лицом в плечо Стивена.

— Боже, ты сводишь меня с ума, — хрипло произнес он, когда одежда с мягким шорохом упала на пол у ее ног.

Стивен прервал наконец свои поцелуи и восхищенно смотрел на Оливию. Вид полуобнаженной прекрасной женщины поверг его в благоговейный трепет. Белый ажурный бюстгальтер, через который просвечивали набухшие розовые соски, и узкая полоска кружевных трусиков, ничуть не скрывавших рыжевато-золотистого треугольника волос. А еще восхитительно невесомый на вид пояс, поддерживавший почти невидимые и неосязаемые чулки.

Стивен стремительно терял самообладание. Куда подевалось незатейливое белье из хлопка, которое было на ней еще вчера? То, которое он отправил в прачечную? То, которое годилось для обольщения разве что пышущих здоровьем фермеров? Он не мог отвести глаз от изящных изгибов женского тела, недоверчиво касаясь его ладонью.

— Ты надела это ради меня? — дрогнувшим голосом спросил он, поглаживая чуткую кожу ее живота.

— Да...

— Моя милая мучительница. Ты... прекрасна! — Стивен перевел дыхание и прошептал: — Таких изысканных вещей я не видел.