— Это не имеет значения, — повторила она.

— Почему ты не рассказываешь мне о той ночи, когда погиб Джонни? — неожиданно спросил Стивен. — Это именно так и случилось? Ты его ждала, а он не вернулся?

Оливия вздрогнула. Долгое время она гнала от себя воспоминания о той ночи. Гнала намеренно. Это было защитой, оберегавшей ее от мучительной боли и чувства вины. Мать и знакомые советовали ей открыться кому-нибудь, выговориться, но Оливия лишь отрицательно качала головой. Сейчас же что-то в лице Стивена полностью обезоружило ее, сломало возведенные ею вокруг себя невидимые барьеры.

— Хорошо, расскажу. Я расскажу тебе все. — Оливия помолчала, подбирая нужные слова. — Как я уже говорила, Джонни хотел поехать на пикник, а я возражала. И дело даже в том, что мы не могли себе позволить лишние траты. Погода была отвратительной. Дождь со снегом, ветер... — Оливия глубоко вздохнула и подняла глаза на Стивена, словно черпая у него силы, чтобы впервые за долгое время излить душу. — В общем, я сказала, что в такую погоду лучше никуда не ездить, но он и слушать не хотел... Не желал!

Стивен кивнул — разрозненные нити сплетались, помогая понять, какую вину возложила на себя эта хрупкая нежная женщина.

— Я попросила его быть осторожнее и обязательно позвонить мне. Но телефон все не звонил, а я думала, что, может быть, он дуется на меня и... и...

— И?

Какой у него мягкий голос, подумала Оливия. Слишком мягкий. Ну как можно сопротивляться такому мягкому голосу?

— Мне и в голову не приходило, что...

— Что случится непоправимое, — договорил за нее Стивен, — и что Джонни никогда не вернется?

В его тоне ей послышались гнев и еще что-то. Боль? Да, боль.

Оливия кивнула.

— Поэтому ты считаешь, что должна была удержать его от поездки?

— Конечно, должна была! — в отчаянии воскликнула Оливия.

Стивен покачал головой.

— Разве ты не знаешь, что мы не можем управлять жизнью других людей? Не можем решать их судьбу. Да, возможно, тогда тебе удалось бы удержать Джонни, но откуда ты знаешь, что на следующий день его не сбил бы автобус? Может быть, — медленно, словно размышляя вслух, сказал он, — может быть, пришло его время.

Оливия замерла.

— Его время?

— Время умереть.

— Судьба. — Она кивнула. — Это судьба.

— Да, судьба.

Словно зачарованная, она смотрела в глаза Стивена и не могла отвести взгляд.

— Ты и правда веришь в судьбу? — прошептала Оливия.

Стивен горько усмехнулся и пожал плечами.

— Иногда легче думать об этом именно так. Так легче для живых. Смириться и продолжать жить. И тебе нужно смириться, Оливия. Пойми это.

— Но я чувствую себя виноватой!

— Потому что он умер, а ты жива?

Как легко он ее понял!

— Да.

— Но ничего уже не изменить, Оливия. Джонни не вернешь. Сбрось с себя этот груз и живи дальше. Это твой долг перед собой. И перед Джонни.

— Да. — Она признала, что была не права, и это признание далось ей тем легче, что Стивен понял ее. — Да.

Стивен заключил Оливию в объятия и прижал к себе, чувствуя через рубашку тепло ее слез. От ее волос шел какой-то нежный аромат, и ему потребовалось все самообладание, чтобы погасить инстинктивно вспыхнувший огонь желания.

— Все будет хорошо, — шептал Стивен, поглаживая Оливию по голове и умоляя собственное тело не реагировать на близость женщины. — Обещаю тебе.

Оливия плакала и думала о том, что открыла сегодня еще две черты, еще два качества этого удивительного мужчины, с каждым днем все больше удивляющего и притягивающего ее. Только что Стивен явил ей доброту и понимание. Как жаль, подумала Оливия, что мы скоро расстанемся. По ее щеке скатились еще две слезинки.

Стивен подождал, пока Оливия выплачется, сходил в кухню и приготовил для нее молоко с медом. Пока она пила, он сидел рядом, словно заботливая няня.

Наблюдая за Оливией, Стивен думал о том, как бессознательно соблазнительны ее движения. Казалось бы, женщина с покрасневшими от слез глазами и со спутанными волосами не может быть привлекательной. Но тем не менее Оливия была красива! И притягательна.

— Итак, — Стивен опустился перед ней на колени и заглянул в глаза, — теперь ты начнешь жить своей жизнью, Оливия?

Она не смогла бы сказать «нет», даже если бы хотела, потому что взгляд Стивена звал ее к жизни.

— Да, начну.