— Что? Нет, не хочу я дурацкого сыра! Я хочу, чтобы вы прекратили…

— Мой бог, ну и нрав, — заметила она, небрежно осматривая семечко яблока. — От кого вы унаследовали такую вспыльчивость? От отца или от матери?

— Не знаю, и это последний вопрос, который вы мне задали!

Она положила руку на его колено.

— Сожалею.

— Да уж, конечно. Копаться в душе человека это…

— Нет, мистер Монтана. Вы неверно поняли. Я выражаю сочувствие по поводу смерти ваших родителей. Они, должно быть, умерли, когда вы были еще совсем маленьким, иначе вы бы помнили, у кого из них был такой же характер, как у вас. Или, возможно, вы вообще их не знали. Как бы там ни было, кто-то другой растил вас. И не думаю, что ошибаюсь, полагая, что этот кто-то был женщиной. Кто бы она ни была, она не любила и не заботилась о вас.

Вконец ошеломленный, Роман уставился в ее глаза, словно хотел увидеть в них этот поразительный мозг. Он сказал ей так мало, и все же она обнаружила правду.

Но не всю. Была не одна нелюбящая и незаботящаяся женщина, их было целых три. Ему не нравилось вспоминать о них и еще меньше быть вынужденным вспоминать.

Они заставляли его думать о своей глупости.

Теодосия наблюдала, как он, стиснув в руке кусок хлеба, превратил его в тестяной комок.

— Я не хотела рассердить вас, — сказала она мягко. — Только хотела больше узнать о…

— Рассердить? — Он зашвырнул хлебный шарик в лес. — Вы шутите? Да я доволен, как никогда! Разве не удовольствие, когда в твоей жизни копаются люди, которым наплевать, что это не их дело? Знаю, что вы боитесь молнии, но разве я пытался выяснить, почему? Нет, потому что это меня не касается. Лично мне кажется, что бояться молнии глупо. Еще могу понять, когда из-за этого нервничают, но вы же были просто в ужасе! И все-таки, это не мое дело, и, кроме того, мисс Уорт, мне абсолютно наплевать!

Она видела пламя ярости, разгоравшееся в его глазах, но за ним светилось иное чувство.

Печаль просвечивала сквозь его злость, его горе тревожило ее куда больше, чем она находила разумным. Следует ли испытывать подобный глубокий интерес к такому мужчине, как Роман Монтана? Помимо того, что она знала его всего лишь несколько дней, это был совсем не тот тип мужчины, к которому, как ей казалось, можно что-то питать. Хотя, впрочем, она и не планировала вступать в подобного рода отношения ни с одним из мужчин, поправилась она. Бразильские исследования были единственным, что имело для нее значение. Но если бы она мечтала о романтической любви, конечно, выбрала бы мужчину, чье академическое образование было бы на должной высоте.

Растревоженная напряженностью собственных чувств, она быстро собрала остатки ленча и сложила в корзину.

— Нахожу наши чувства очень похожими, — заявила она самым нормальным голосом, которым смогла овладеть. — Я не вижу основания перестать бояться молнии, а вы — изменить неприязнь к женщинам. Теперь, мне кажется, не имеет смысла спрашивать о ваших чувствах, когда мои аналогичны вашим. Таким образом, пожалуйста, питайте свою ненависть к женщинам, так же как я, без сомнения, сохраню свой страх перед молнией.

Она взяла корзину в одну руку, попугая в другую и встала.

— Хотя есть один пункт, который я должна добавить. Мой страх молнии не причиняет боли никому, кроме меня самой. Однако ваша враждебность по отношению к женщинам будет источником огромных страданий для любой ничего не подозревающей женщины, которая вздумает полюбить вас.

Он поднялся с земли и угрожающе навис над ней.

— Позвольте мне сказать, что я думаю об этом вашем пункте. Женщины не любят, мисс Уорт, они хотят. Ну разве это не пища для вашего голодного аналитического ума?

Она твердо встретила его горящий взгляд.

— Настоящий банкет.

От него не ускользнул слегка надменный изгиб ее прекрасных губ. Несомненно, она думала, что выиграет их словесную перепалку.

Он поклялся, что этого не будет.

— Кушайте на здоровье.

— Я наемся так, что больше не смогу проглотить ни одного кусочка. — Она подошла к повозке и поставила на нее корзину, а попугая на сиденье. — Когда снова проголодаюсь, уверяю вас, мистер Монтана, вернусь за новой порцией.

Он поднял одеяло с земли и тоже подошел к повозке.

— Кухня закрыта.

— Но повар часто забывает запереть дверь.

Он шагнул ближе к ней, достаточно близко, чтобы ее грудь касалась его груди.

— Вы будете входить на свой страх и риск. Повару для работы нужен огонь. Там жарко. — Он медленно поднял руки и обхватил ее бедра. — Вы можете расплавиться.

Неслыханный жар пронесся по ней.

В ту же секунду, как он увидел ее румянец, собрался показать ей, насколько горячий на самом деле огонь.