В глубине души Джошуа подозревал, что Памела вернулась домой, чтобы позаботиться о нем, и это только обостряло чувство вины. После всего, что случилось, Памела, похоже, сочла его слабым. И зря.

— Я, может быть, и стар, — произнес он, — но отнюдь не беспомощная развалина.

Джошуа был консерватором и приверженцем старых семейных ценностей. Да, он не слишком-то одобрял секс до брака, но, в конце концов, он не вчера родился. По правде говоря, он был не так уж возмущен самими письмами. Они отчасти даже позабавили его.

И еще Джошуа был в курсе всего, что происходит в его доме. Прошлой ночью он видел, как Марибель пробирается в комнату Никалса, и, позвонив в ее спальню, знал, кто снял трубку. Голос дочери так же, как и почерк, он узнал бы при любых обстоятельствах. В семь часов утра, когда Роналд О'Коннел вышел из спальни Марибель, растрепанный и ошеломленный, все окончательно встало на свои места.

Джошуа не одобрял подобного поведения, но время диктует свои условия. Судья улыбнулся. Его дочь и Марибель были талантливыми актрисами. Они разыграли целый спектакль, чтобы он ничего не заподозрил. О, это даже неплохо, что Памела и Марибель считают его таким недалеким. Он повернет их же оружие против них самих и выдаст обеих замуж за мужчин, которых они так стараются заполучить. Джошуа полагал, что сможет провернуть это, даже не читая женских журналов. А затем придет его черед бросить на них домашние заботы и со спокойным сердцем сидеть в кресле, покуривая трубку.

Сначала он поймает Никалса. То, что швед безумно влюблен, не подлежало сомнению, так что воссоединить их с Марибель проще простого. С Роналдом О'Коннелом проблем будет больше, но он отличная кандидатура для Памелы. Твердо стоит на ногах, спокоен, уравновешен. И главное — он и его дочь нравятся друг другу, даже если сами пока не осознают этого в полной мере. Джошуа надеялся, что объяснение Ронадда и Памелы не заставит себя долго ждать. Так или иначе, преступник все-таки существует, а это означает, что он, Джошуа, должен проследить, чтобы Роналд и Памела находились в безопасности, притом как можно ближе друг к другу.

— Чем ближе, тем лучше, — пробормотал судья Гарди.

И он знал, с чего начать.

Четырьмя днями позже Памела сидела в кабинете матери и просматривала бумаги, но, подняв на мгновение глаза, неожиданно увидела стоящего в дверях Роналда. С той памятной ночи Памела старалась избегать его, однако безуспешно. Невозможно не встречаться с человеком, если живешь с ним в одном доме. Даже если это большой дом. А может, были и другие причины — даже наверняка. Каждый раз, когда Памела видела его, она вспоминала жаркие объятия Роналда, ласковые слова, нежные поцелуи. И злилась на себя из-за этого, но поделать ничего не могла. Вот и теперь одного взгляда было достаточно, чтобы у нее сладко заныло сердце.

— Давно на меня смотришь?

— Какое-то время.

— Наслаждаешься бездействием?

— Я предпочел бы работать.

Она склонила голову набок, рассматривая его.

— А охранять меня — это не работа? — Памела изогнула золотисто-рыжую бровь. — Недостаточно героично?

Роналд хмыкнул.

— Я не стремлюсь стать героем.

— Ты можешь уйти, — разрешила Памела, опуская голову и делая вид, будто углубилась в чтение, в то время как на самом деле продолжала наблюдать за ним сквозь ресницы. — Папа будет недоволен, но я не думаю, что что-то произойдет, пока я сижу здесь и не двигаюсь с места.

— Вы что, прогоняете меня? Как перепуганная девственница.

— Да нет, просто не хочу утруждать.

— Ну, даже не знаю. — Ронадд пожал плечами, словно серьезно размышлял над ее словами. — В конце концов, работа не такая уж сложная.

— Правда? А мне-то казалось, что тебе здесь приходится тяжко.

Ронадд ухмыльнулся.

— Тяжко? Я думал, тяжко бывает беременным женщинам.

Памела почувствовала, что у нее начинают гореть щеки. Упоминание о беременности заставило ее осознать, что она — женщина, а он — мужчина, который занимался с ней сексом.

— Я полагаю, женщине, которая рожает, не до игры слов. Ей слишком больно. «В болезни будешь рожать детей», — процитировал Ронадд. — Но ведь дело того стоит?

Он так считает? Вопрос о том, хочет ли Роналд иметь семью, давно занимал Памелу, но при нынешнем положении вещей она не могла об этом спросить. Роналд тем временем продолжил:

— Так или иначе, я не думаю, что вы в опасности. Во всяком случае, не со стороны вашего приятеля.

— У меня нет приятеля. А что касается опасности… я не желаю из-за этого беспокоиться. — Памелу задело то, что Роналда больше не волнует существование ее предполагаемого любовника, однако она постаралась этого не показать. — Я в безопасности. И именно поэтому ты можешь уехать. Ты ведь нужен у себя в департаменте?

— Да. Но, кажется, здесь я тоже нужен.

— Ты говоришь так, словно это я виновата в том, что ты торчишь здесь.

— А то кто же?

Памела посмотрела на него невинным взглядом.

— И при чем же здесь я?

— Скажите мне, кто писал письма, и меня здесь не будет.

Кто? Ее сердце учащенно забилось. Как она может сказать ему?

— Обещаешь?

Роналд с деланно трагичным выражением лица приложил обе руки к сердцу.

— Что б мне сдохнуть, если я вру!

— Какой кошмар! — Памела усмехнулась. — Не надо таких жутких клятв. Звучит ужасно!