Он посмотрел ей в глаза.

— Откуда я мог это знать?

Памела чувствовала жар, исходящий от его тела. Ее мысли путались, она старалась не смотреть на него.

— Потому что ты специальный агент.

— Мы не можем знать всего.

В ее голосе появились язвительные нотки.

— Да уж, похоже на то.

Последовала долгая пауза. Памелу раздирали противоречивые чувства. Ее раздражало его поведение, его обвиняющий тон, его насмешливые взгляды, и вместе с тем она не могла противиться его потрясающему магнетизму. Ей хотелось вновь оказаться в его объятиях, упасть весте с ним на эту большую теплую кровать. Она ничего не могла с собой поделать. Каждый раз, когда бросала на него взгляд, ее охватывала дрожь.

— Многие мужчины находят меня привлекательной, — сказала Памела. Поскольку собеседник никак не отреагировал на это заявление, она продолжила: — Мужчины с удовольствием спят со мной, зная при этом, что я — это я.

— Да, наслышан, — буркнул Роналд.

Памела нервно поддернула «тогу».

— О чем конкретно?

Странное выражение промелькнуло в его глазах, выражение, которое могло бы означать страсть или желание, — во всяком случае, так показалось Памеле. Вновь повисло молчание. Она слышала, как размеренно тикают часы на столе и как Марибель и ее отец о чем-то приглушенно разговаривают внизу. Жадный взгляд Роналда скользил по ней, и Памела почти уверилась в том, что сейчас услышит признание. Сейчас он скажет, что знал, с кем лег в постель — с ней, не с Марибель, — что все было просто великолепно. Похоже на сказочный сон…

— Давайте забудем о том, что случилось, — пробормотал Роналд.

— Большинству людей было бы не под силу забыть подобную ночь.

— Верно, — признал он. — Но мы — не большинство.

Звучало логично. Даже разумно. Но Памела твердо знала: ей не выкинуть из памяти эту ночь. Никогда!

— Я хочу спросить тебе только об одном.

— О чем?

— Почему, — произнесла она, чувствуя, как учащенно бьется ее сердце, — это неправильно — заниматься любовью со мной? Почему ты так недоволен, что это я, а не Марибель? Ведь тебе же понравилось…

Роналд колебался. Неуверенным движением он взял ее за локоть, и она ощутила жар и дрожь — словно электрические искры готовы были сорваться с его пальцев.

— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал он наконец. — «Я богатая, я принадлежу к высшему обществу. Так почему же какой-то наемный телохранитель не хочет ублажить меня и осчастливить себя заодно?» Да?

Вот что он думает о ней. Ну что ж, этого следовало ожидать. Памела выдернула локоть из его пальцев, отступила на шаг и прислонилась к стене.

— Ты не прав, — сказала она как можно спокойнее. — И никто не может обвинить меня в снобизме.

— О да, — моментально согласился Роналд. — О вашей… раскрепощенности ходят легенды.

— А у тебя, похоже, пунктик на этой почве! — бросила она резко. — Я действительно должна была узнать тебя получше, прежде… прежде… — Странная робость внезапно овладела ею. Памела поняла, что не в силах произнести «прежде, чем мы занялись любовью». — Прежде чем… ну, ты понимаешь…

— Это не первый раз, когда вы совершаете подобную ошибку, а?

Она невольно вздрогнула.

— Что?

— Правда глаза колет? — Взгляд Роналда скользнул по губам женщины, словно он не мог отделаться от навязчивого желания поцеловать ее. Но, видимо, ей показалось.

— То, что я переспала с тобой, — сказала Памела, ощущая, как начинают гореть щеки, — еще не значит, что я занимаюсь этим дни и ночи напролет с кем попало. — До Тома Дайсона у нее был всего лишь один любовник, парень из ее колледжа. — Ты говоришь так, словно я сплю с каждым Томом, Диком и…

— Даниэлем Берже, — вставил Роналд. — Как насчет него?

Роналд О'Коннел поверил всему, что прочитал в отчетах? Прежде чем Памела успела ответить, он добавил:

— И давайте не будем забывать о Ричарде Картере.

По всей видимости, Ричард Картер рассказал своим коллегам из службы безопасности об этом — самом унизительном — инциденте в ее жизни… Памелу захватили мысли о прошлом. Она вновь переживала страшные месяцы, последовавшие после смерти ее матери.

Пустой, затихший дом. Убитый горем и разом постаревший отец, который с головой ушел в работу, прячась за ней, как за стеной. Тогда она оставила колледж и вернулась домой, чтобы поддержать его. Но кто мог поддержать ее саму? Марибель. И еще был Том. Памела не сомневалась в том, что Том любит ее, и даже теперь, два года спустя, воспоминание о его предательстве причиняло ей боль…

— Что сказал Ричард?

— Почти ничего.

— Не знаю, что он вам там наплел, — сказала Памела, словно защищаясь, — но я любила Тома.

Роналд пожал плечами.

— Том был садовником, верно?

— И что с того?

Он не ответил. Вне всякого сомнения, Роналд считает ее развратной девицей, готовой прыгнуть в постель к кому угодно — к садовнику, к конюху… к собственному телохранителю…

Наконец он спросил:

— А как насчет вашего любовника?

И снова его слова выбили ее из колеи.