Комната Дениса не запиралась изнутри, (за это нужно поблагодарить предусмотрительного Сорокина), и я, осторожно повернув ручку, бесшумно проскользнул внутрь. Тяжелые шторы не пропускали даже скудного уличного света, и мне пришлось некоторое время простоять, давая глазам возможность привыкнуть к сгустившейся темноте, чтобы случайно не наткнуться на какое-нибудь препятствие и не разбудить ведь дом грохотом упавшего кресла. Когда картинка слегка прояснилась, я сумел без приключений добраться до постели сына. Мое чадо раскинулось поперек кровати, подмяв под живот все подушки, и намотав на себя как на веретено дорогое шелковое покрывало. Сердце замолотило по ребрам, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, а руки, пристраивавшие за поясом пистолет, предательски дрогнули. Пришлось сделать себе строгий выговор, напомнив, что время для сантиментов еще не пришло. Я осторожно, присел на край кровати и крепко обнял сына, одновременно зажав ему рот рукой.

– Тихо! – шепотом, приказал я, одновременно пытаясь удержать забившееся мальчишеское тело, – Тихо, Денис, это я. Узнал? Сейчас я уберу руку, только, ради бога, говори тихо. Понял?

Денис перестал дергаться и энергично закивал головой. Я ослабил хватку, но был готов в случае чего, снова зажать ему рот.

– Папа, что случилось?! – Денис сдержал обещание, его шепот был едва ли громче моего, – Почему ты …

– Потому что у нас совсем нет времени. Слушай меня внимательно. Я не просил никого забирать тебя из лагеря. Эти люди тебя похитили. Молчи! Я понимаю, в это очень трудно поверить, потому что они вели себя с тобой совсем не так, как обычно ведут себя с заложниками. И, тем не менее, я знаю что говорю. Просто поверь мне! Веришь?

– Д-да.

Я буквально всей кожей ощутил, как страх пробежал по его нервам. Но не только… Голову даю на отсечение, будь здесь побольше света, я увидел бы как в широко распахнутых глазах сына вспыхнул мальчишеский азарт. Еще бы! Попасть в такой переплет! Все как в боевике "Коммандо": похищение, пришедший на помощь отец… Н-да. Только вот на Шварценеггера я, увы, не тяну и не сумею в одиночку уложить роту плохих парней. А потому нам нужно как можно скорее и тише сматываться отсюда.

– Зажги свет и одевайся, – сказал я, и едва успел заслонить ладонью глаза, так быстро Денис выполнил мое распоряжение, – Ничего с собой не бери. Чем быстрее мы покинем здешних гостеприимных хозяев, тем лучше.

– Папа…, – Денис вдруг осип, а его напряженный взгляд прикипел к моей левой руке, которой я прикрылся от резкого люминесцентного света, а точнее к отсутствующему на ней мизинцу, – Это… они сделали? Что им от тебя нужно?!

– Потом, – усмехнулся я, осторожно касаясь пластыря, закрывавшего почти затянувшуюся стараниями Андрея рану, – все вопросы потом. Нам пора. Иди за мной и не высовывайся. Готов?

– Готов.

И я, вытащив из-за пояса пистолет, осторожно проследовал к двери, краем глаза ловя на себе восхищенный взгляд Дениса. Что за дети пошли! Лучше бы он на меня такими глазами смотрел, когда я докторскую, наконец-то, защитил. Так, нет же! А стоило увидеть в руках отца пистолет с глушителем, и – пожалуйста: мой авторитет разом взлетел на высоту стратосферы. Не уронить бы.

– Здесь есть черный ход? – не знаю почему, но у меня не было абсолютно никакого желания возвращаться через центральный.

– Есть, но он на ночь запирается. А где ключ, я не знаю.

– Ладно, пойдем через главный. Выключай свет.

Когда все вокруг вновь поглотила тьма, мы на цыпочках покинули комнату Дениса и, тише мыши проскользнув по извивам коридора, поравнялись с комнатой наблюдения. Охранник спал без задних ног, сигнализация молчала и, вроде бы, все шло как по маслу, но… Но что-то тревожно ворочалось внутри, заставляя меня до боли сжимать пистолет. Сам ведь выбрал такое нестандартное оружие, и пока оно еще не подводило, однако… Неожиданно для себя самого, я подошел к счастливо улыбающемуся во сне "церберу" и немного поколебавшись, приватизировал у него автомат. На всякий пожарный случай.

– Возьми, – протянул я пистолет сыну, предварительно сменив обойму, – Если что – стреляй. Только не по бронежилетам. Да, не дрейфь – прорвемся.

И я, крепко обхватив Дениса за плечи, не теряя времени, повлек его, вцепившегося в оружие, как утопающий в спасательный круг, к скрывающемуся за мощными дверями выходу. Нужно торопиться пока не вернулись с саммита Сорокин и Ко. Я вздохну спокойно только тогда, когда передам сына с рук на руки Сашке Макарову, чтобы он понадежнее спрятал его среди своих многочисленных друзей из силовых структур. А пока мы должны пробежать стометровку, отделяющую нас от шоссе, со скоростью близкой к мировому рекорду. Дальше будет легче. Там можно укрыться в лесопосадках и, пройдя оставшийся километр, упаковаться в поджидающую нас «Ауди» Ирэн.

Примерно такие мысли проносились в моей голове, идущей кругом от надежды на благополучный исход этого мероприятия, когда, аккуратно прикрыв за собой дверь, мы стали спускаться по мраморной лестнице. Чтобы через мгновение застыть ослепленными нестерпимо ярким светом, внезапно хлынувшим к нам со всех сторон.

– Доброй ночи, господин Семенов, – донесся до меня звучный голос Сорокина, – Какими судьбами?

Па-ба-ба-бам.

Когда глаза перестали слезиться от обилия бьющих наотмашь прожекторов, я разглядел сгрудившихся у нижней ступени лестницы вооруженных до зубов депутатских телохранителей, в количестве достаточном, для успешного штурма Зимнего дворца. И все, что могло стрелять, было, естественно, направлено на нас. Сам Сорокин в дорогущем светло-сером костюме стоял чуть впереди и улыбался одними губами, широко разведя руки в стороны. Но этот его приветственный жест напоминал, скорее, приглашение к борцовской схватке.

Денис дернулся, намереваясь, броситься обратно в дом, но я схватил его за руку и чуть слышно прошипел "Без глупостей!", потому, что реакцией на это движение стало слитное щелканье затворов и предохранителей.

– Брось автомат! – приказал мне крепко сбитый малый, осторожно поднимаясь по ступенькам, в сопровождении четырех гориллообразных субъектов, держащих нас на мушке, – А пацан твой пусть пистолет бросит. Ну!

– С какой стати? – как можно спокойнее поинтересовался я, – Вы все равно не станете стрелять. Иначе не видать вам, господин Сорокин, моей информации, как своих ушей. А вот мне ничего не мешает пустить вам пулю в лоб.