Впрочем, Данте говорит здесь же, что грешными папы сделались лишь с определенного времени, а до этого были праведны. Римская христианская церковь «хранила нас, пока ее супруг был жизни правой». Что именно сделало римских пресвитеров хуже «молящихся кумиру»? Отмежевание – говорит Алигьери – Рима и всего Запада с ним от христианства исконного, восточного. Во времена Данте тому расколу, который внесло в христианский мир выделение католичества в виде самостоятельной конфессии, было всего три века. Память о прежней праведности еще жила, и современники Данте сопоставляли, что было до и что стало после.

Это осуждение раскола и выражают слова: «О Константин, каким злосчастьем миру не к Истине приход твой был чреват, а этот дар твой пастырю и клиру!»

Приходом к Истине поэт называет энергичное покровительство христианам, которое оказывал император Константин (IV в.), не препятствовавший при этом и почитанию богов. От своего отца Хлора венценосец перенял веру северных скифов, которые испокон ведали, что над богами и людьми есть один Бог-Царь. И в этой вере Константин имел возможности укрепиться, странствуя у «морей британских». Северная вера была далека от римского язычества, противопоставлявшего богов и Бога Всевышнего по принципу или – или (католики воспроизвели это противопоставление, только, так сказать, «с другой стороны»). И Константин, хотя крестился лишь на смертном одре (337 г.), всю жизнь покровительствовал учившим о воплощении Сына этого Бога-Царя. Константин именовал Иисуса Христа «Бог-Солнце».

Но что это за «дар пастырю», который обернулся злосчастием для всего мира? Рим, обосновывая свое отделение от Византии, упирал на то, что Константин, якобы, когда переносил столицу из первого города в последний, подарил Рим и весь Запад римским епископам на вечное владычество. Великий Данте ошибся в частности, как потом выяснилось. В XV веке было доказано, что пергамент, именуемый «дар Константина», являет собой не более как подделку VIII века, сфабрикованную в папской канцелярии. Чистый душой создатель «Божественной Комедии» представить себе не мог, что такое мошенничество возможно. Он свято верил, что Константин, перенося христианскую столицу в скифский (тогда) Царьград, зачем-то и впрямь оставил городскому пресвитеру власть над Римом.

Для Данте важно, что Вергилий одобряет его позицию. «А вождь глядел с улыбкой благосклонной, как бы довольный тем, что так правдив звук этой речи, мной произнесенной». Он выбирает Вергилия, рожденного за 70 лет до Р.Х., судьею в спорах с папой римским о том, что хорошо, а что плохо для христианства.

И вот что Данте хочет этим сказать: если бы христианство следовало заветам эллинства – того, которое уходит корнями в скифскую мудрость, – оно бы не разделилось. Если бы христианство не разделилось, мир не утратил бы подлинного знания о Христе и об истоках учения христианского.

Но Запад, политической волей которого всегда было противостоять Востоку и утверждать (или подтасовывать) свое над ним первенствование во всем, скорее предпочел возвести свое христианство к иудейству, чем к скифам. Поэтому из католического христианства и был столь тщательно выкорчеван Вергилий, почитавшийся всеми христианами мира в первое тысячелетие по Р.Х. более ветхозаветных пророков.

Сентябрь 2008