Любовь к далекой: поэзия, проза, письма, воспоминания
вернуться

Гофман Виктор Викторович
Шрифт:

XII. КРИК АЛЬБАТРОСА

К. Бальмонту
О, мой брат! О, мой брат! О, мой царственный брат! Белокрылый, как я, альбатрос. Слышишь, чайки кричат. Воздух тьмою объят, Пересветом удушливых гроз. Это – вихрь! Это – вихрь! О, как ждал я его! И свободе, и вихрям я рад. Эти бури над морем – моё торжество. О, мой брат! О, мой царственный брат! О, я молод ещё, и ты знаешь, я смел! О, я смел! Я, как ты, альбатрос! Я недаром так долго над морем летел, И ни разу не пал на утёс. Я с завистливым грифом уж бился не раз. О, косматый, нахмуренный гриф, Скоро вырву я твой огнеблещущий глаз, Глубоко его клювом пронзив. О, я смел! Я недавно орла одолел, В исступлённом, жестоком бою. Как я злобой кипел! Как я бился, хрипел, Вырывая добычу свою. Всем ухваткам меня, о мой брат, научи. Этим схваткам жестоким я рад. Но смотри… закровавились в небе лучи, И косматые тучи висят. Это – бури торжественно-медленный ход. Это – буря в порфире своей… Во главе шлемоблещущих ратей идёт Венценосная буря морей. Резко чайки кричат. Воздух тьмою объят. Пересветом удушливых гроз… О, мой брат! О, мой брат! О, мой царственный брат! Как я счастлив, что я альбатрос!

IV. В ГОРОДЕ (1903-1904)

I. СМЕХ

На тонких ветках кудрявый иней, Как серебристо-пушистый мех. И туч просветы лучисто-сини. На ветках иней. На сердце – смех! Как две снежинки, сомкнувшись крепко, Неслись мы долго среди пространств. Была ты робкой, была ты цепкой. Я – в упоенье непостоянств… Летят снежинки, покорно тая, И оседая на острия. Иду. Встречаю. И забываю. Всё мимолётно, и вечен я! Встречаю женщин. Зовут улыбки. И нежен профиль склонённых лиц. И снег мелькает – он мягкий, липкий, Он запушает концы ресниц. На тонких ветках кудрявый иней, Как серебристо-пушистый мех. И туч просветы лучисто-сини. На ветках иней. На сердце – смех!

II. ПРЕЖДЕ И ТЕПЕРЬ

Нам прежде казалось желанной Наша близость и ласковость встреч. Теперь все так смутно, так странно. Ничего не могли мы сберечь. Мы встретились там где распутство, И продажность и жажда любить, Где яркость и шум многолюдства, — Где нам тоже хотелось побыть. В рядах убегающе-ровных Фонари прорезали туман. На лицах худых и бескровных Оскорбляло бесстыдство румян… И вдруг эта робость походки И смущенная нежность лица. И вид удивленный и кроткий, И в ушах два большие кольца… Я верил тогда, что я молод И быть тоже счастливым могу… Был ветер и режущий холод. Проходившие были в снегу.

III. БЕЗНАДЕЖНОСТЬ

Снег серебристый, душистый, пушистый. Санок искрящийся бег. Серое небо пустынно и мглисто. Падает медленный снег. Весь изнемогший, как люди продрогший, Месяц томится вверху. Снег, на губах от дыханья намокший, Тает в пушистом меху… Мрак и ненастье. И безучастье. В грудь безнадёжность впилась. – Хочется счастья. Как же без счастья? Надо ведь счастья хоть раз… Встретился кто-то. Прошёл озабочен: Встретился кто-то в снегу. Ветер и холодно. Холодно. Очень. Месяц в туманном кругу… Ряд фонарей убегающий ровно. Всепроницающий мрак. – Губы отверженных женщин бескровны, И неуверен их шаг. Снег и ненастье. И безучастье. В грудь безнадёжность впилась. Хочется счастья. Как же без счастья? Надо ведь счастья хоть раз.

IV. ЖДУ

Прежнее счастье возможно. Ты мне сказала: приду, Холодно мне и тревожно. Нетерпеливо я жду… Сколько же нужно усилий Прежнее счастье вернуть! Мы ведь уж близкими были. Милая, не позабудь. Нет, не измученный страстью, Напоминаю о том. Просто, поверилось в счастье, В счастье быть нам вдвоем. Ходят. Подходят. Проходят. Поздний, мучительный час. Долгие тени наводит Неумирающий газ.

V. НА БУЛЬВАРЕ

Зловеще-мертвенный и синий Над городом сгустился пар. Рядами освещенных линий Живет и движется бульвар. Как блеск безжизненного глаза — Просветы каменных домов. Тревожно вспыхивают газы, И черный падает покров… – «Ваш профиль ласковый и тонкий. Он душу тянет в зыби грез». — Звонки и шумы, скрипы конки. Стук разбежавшихся колес. – «Ваш профиль вздумчивый и строгий. Давно люблю его изгиб». — Удало погремели дроги. И лязг, и грохоты, и скрип. – «Ваш профиль шепчущий и нежный. Зачем вы здесь? Среди всего?» – Гудит стозвучней рев железный. Свое почуя торжество. Зловеще вспыхивают газы, И черный падает покров. Как смех безжизненного глаза – Просветы каменных домов.

VI. ПРИ СВЕТЕ ГАЗА

Влача мучительные тени По длинным плитам тротуара, В тревоге смутных освещений Бредут задумчивые пары. Протяжный гул упорно длится. Туманны лица в свете газа. Как зверь безмерный и стоглазый, Затихший город шевелится. — «Уйдем! Уйдем! Здесь давят стены. Я слез не в силах превозмочь. Я над чудовищной изменой Опять проплакала всю ночь. «Уйдем! Уйдем! Здесь гул и топот, Людей тревожных суетня… О, как он лгал — твой нежный шепот, Как ты обманывал меня!» Протяжный гул упорно длится. Обманны лица в свете газа. Как зверь злорадный и стоглазый, Безмерный город шевелится… В тревоге смутных освещений Все недоверчивы и стары. Проходят тени. Гибнут тени. Белеют плиты тротуара.

VII. СКАЗКА ОСЕННЕЙ ЛЮБВИ

Вечер был матовый, вечер осенний, Вечер, союзный мечтам. Город был хмурый и черные тени Плыли по длинным стенам. Месяц безжизненный, бледный и острый, С левой сверкал стороны. Звезды глядели, как вещие сестры, Как воплощенные сны. Красные, ярко прозрачные тучи Гасли, пурпурно дыша, Падали листья в подвижные кучи, Падали, тихо шурша. Бледной угрозою облачный глетчер Остро тянулся из тьмы. В этот тоскующий, матовый вечер Встретились, встретились мы… В час, когда наши горячие губы Смутный порыв сочетал, В час, когда нищий хромой и беззубый Счастья нам пожелал, Птицы кидали осенние гнезда, С криком летели на юг. Грустно глядели высокие звезды Взором испытанных мук. В час, когда с дрожью за темной гардиной Я поднялся над тобой И приклонился к груди лебединой, Точно давший прибой, Две из них тихо и грустно скатились, Соединились в одну. Светом мерцающим вдруг озарились, Ярко прорвав вышину… Но в быстролетно-отвесном паденьи Бил непосильный порыв. Тихо погасли они в отдаленьи, Полночь на миг озарив… Все понимая, жалея, жалея, С жгучею жаждой помочь, Ангелы плыли, торжественно вея, Чрез серебристую ночь. Видели ангелы звёздные знаки, Звёздные знаки о нас, И зарыдали в притихнувшем мраке В этот томительный час. Вновь о своем зарыдали бессильи, Прокляли знанье свое, Обозревая в лучистом воскрыльи Скорбной земли бытие.