— Как ты понимаешь, идея Стэф сделать из меня шлюху мне не по душе, — с места в карьер начала Нора. — Но что-то делать надо, иначе, тетя умрет. Я вчера на нее посмотрела и окончательно в этом убедилась.

Дэриен согласно вздохнула.

— В статье упоминалось, — снова заговорила Нора, — что Сейджи Амундсен планировал пробыть в Нью-Йорке всю следующую неделю. Я попытаюсь встретиться с ним… Должна же остаться в нем хоть капля человечности!

На рассвете самолет, уносящий Нору, оторвался от земли и взмыл ввысь, пронзая тяжелые серые облака. Нора без конца думала о Сейджи, о том, как добиться встречи с ним. Скорей всего, он откажет ей. А если нет? Она не представляла, как повести себя так, чтобы добиться своего и в то же время уберечь свою честь, которой так своевольно распорядилась ее сестричка.

А в это время на Киото надвигалась полночь. Виновник тревожных раздумий Норы отдыхал после рабочего дня, потягивая сакэ из маленькой пиалы. Он принимал ванну, сидя в традиционном японском деревянном чане, наполненном теплой водой. Перед этим служанка его тщательно намылила и вымыла. Затем она взяла ведро с мочалками и щетками и неслышными шажками удалилась из комнаты. Сейджи потянулся за журналом. Это был американский журнал мод, который достал для шефа его помощник.

В журнале было несколько цветных фотографий Норы Брэт. Она демонстрировала весеннюю коллекцию одежды и выглядела очень привлекательно. На одном из снимков девушка показывала льняной костюм-двойку нежно-оливкового цвета. Короткая узкая юбка подчеркивала умопомрачительно длинные ноги. Скроенный по фигуре жакет застегивался на одну пуговицу. Жакет был надет на голое тело, и зритель угадывал плавную округлость груди. Благодаря мастерству фотографа, таланту модельера и, конечно же, данным модели от снимка трудно было отвести взгляд.

На другом снимке Нора представала в костюме-тройке цвета слоновой кости. И опять фотограф выхватил момент, когда она снимала жакет, оставаясь в облегающей кружевной блузке. Под блузкой не было даже бюстгальтера. Хотя соски и были прикрыты вышитым узором из роз и листьев (кем? модельером? или самой Норой из стыдливости?), тонкое кружево почти ничего не скрывало.

Сейджи почувствовал желание. Хотелось покрыть поцелуями это тело, погрузить пальцы в эти длинные рыжеватые волосы, входя в нее, мечтал он. Довести до изнеможения изощренными ласками и объятиями… Он отложил журнал и отдался во власть чувственных грез.

Конечно, это произойдет, рано или поздно. Так он задумал — месть ее семье, которая так грубо обошлась с его бабкой и матерью. Победа станет блестящей. А потом он бросит эту Нору и всю свою энергию направит на то, чтобы уничтожить компанию, переименовать ее и включить в сеть своей империи японских магазинов, которую он задумал расширить до мировых масштабов.

Невозмутимое выражение лица, соблазнительные и в то же время сдержанные позы — все говорило о том, что завоевать Нору будет нелегко. О том же нашептывали и длинные волнистые локоны, цвет которых, как он слышал, натуральный. По мнению его западных друзей, рыжие отличаются дерзостью. И упрямством. Зная, что он объявил о наступлении на компанию, Нора может отказаться даже разговаривать с ним. Он затевает игру, из которой очень непросто выйти победителем.

Что ж, пусть делает, что хочет. Она — его противник. Между ними немыслимы дружеские отношения. Чем яростнее она станет сопротивляться, тем слаще будет вкус победы.

Время подошло к полуночи, когда Сейджи снова взял журнал и еще раз пристально вгляделся в фотографии. Вытершись насухо, он надел традиционное японское кимоно. Затем позвонил в нью-йоркский офис и распорядился, чтобы менеджер устроил ему встречу с Норой Брэт.

— Меня не волнует, как. Но ты сделаешь это! — рявкнул он в ответ на робкое сомнение, высказанное на другом конце провода.

Нора уже сорок минут летела в самолете. Она пила черный кофе, отказавшись от яичницы с беконом в пользу булочки из отрубей и грейпфрута. Забавно, но их с Сейджи мысли друг о друге совпали во времени: Нора как раз пыталась придумать, как встретиться с ним и что ему сказать.

Признаться, я нахожу его чрезвычайно привлекательным, даже слишком, думала Нора. Мысль о предстоящей встрече несколько возбуждала ее. Но она понимала, что должна сохранять разум, если хочет одержать над ним верх и не попасться в ловушку вроде той, о которой говорила Стэфани. Ей и в голову не приходило, что в этот самый момент Сейджи сам ищет встречи с ней, задавшись целью обольстить ее.

— Нора, повернись… Тони, подправь макияж.

Нора повернулась. Здесь, в пятизвездочном отеле, полным ходом шли приготовления к первому осеннему показу. Выставлялась коллекция престижного модельера Эвелин Монтойи. Нора с головой окунулась в закулисную круговерть. Имея солидный опыт, она без проблем могла часами сидеть без движения, пока над ней колдовали визажисты и парикмахеры. Сейчас маэстро Антонио Варгас наносил румяна, подкрашивал ресницы и освежал губы помадой цвета фуксии. Ее веки лишь чуть дрогнули, когда он добавил пудры, чтобы свет софитов и вспышки фотокамер не высвечивали блестящую поверхность кожи.

Нора первой пройдет по подиуму — узкому, длинному «языку», врезающемуся в самую гущу толпы. Репортеры от моды, телевизионщики, спонсоры показа — все ждали начала шоу. Реакция публики на ее выход в черном костюме из букле с приглушенным красным — в тон помаде — рисунком задаст тон всему показу. Нора обязана предстать перед ними идеалом совершенства.

Как всегда, в мыслях она была далеко от этой суеты. Лишь какая-то часть ее отмечала возраставшее напряжение модельера, нервозность стилиста, отвечавшего за прически, и возбужденный шепот других моделей — напряженность почти что осязаемую.