Вот так я и живу! Но… «где «жизнь — там и надежда!» Позволит мое здоровье — полечу в Россию, прилечу! Нет? А на «нет» и суда нет!

Я оптимист. На всякий случай уже веду переговоры с коллекционерами искусства аборигенов Меланезии о продаже ещё последней оставшейся у меня коллекции деревянных тотемных фигурок. Вырученная сумма, надеюсь, покроет расходы на поездку и переиздание книги.

Как-то, уже давно, довелось мне побывать в Гонконге.

Показал мне гид дворец-замок, который невозможно было охватить взором. Владельцу этой огромной постройки было предсказано: его жизнь придёт к концу, когда закончится постройка задуманного им жилища. Так вот он и надстраивал свой дворец, добавляя то один флигель, то другой. Чем это всё закончилось, легенда не сообщала.

Что-то вроде того получается и с моими мемуарами!

В начале этой книги я предупредил читателя, что все приведенные факты будут настолько правдивы, насколько это позволит моя угасающая память.

Уже после того, как рукопись была сдана в издательство, друзья выслали мне из России множество документов, которые подтвердили, что память моя, действительно, затуманилась за все эти годы.

Я так гордился, что я — ленинградец (петербуржец)! А выяснилось, что родился я в Саратове, как это зарегистрировано в копии «Выписи о рождении» Сарзагса под № 54 от 22 апреля 1927 г. Ниже я привожу её полностью.

В Ленинград я попал, когда мне уже было 7–8 лет вместе с мамой, которая переехала из Саратова в «город на Неве» вместе с её службой. Это следует из выписки из Домовой книги.

Так что теперь я горжусь и действительным местом моего рождения — Саратовом, городом на Волге!

Копия «Выписи о рождения». Лицевая и оборотные стороны

Выписка из Домовой книги

Надеюсь, что теперь, ЗИГЗАГИ моей Судьбы перестанут «зигзагить», а сама Судьба пойдёт по прямой к положенному ей окончанию.

НО СПЕРВА Я НАДЕЮСЬ ПОСЕТИТЬ СВОЮ РОДИНУ ЕЩЁ РАЗ!

Родилась в б. Петербурге 27 декабря 1900 года, мать моя ушла от отца, когда мне было 2 года и растила меня на собственный заработок, работая по хозяйству до 1908 года, когда вышла замуж вторично за великолукского мещанина Николая Киршфельдта, он служил тогда письмоводителем 2 уч. Адмиралтейской части.

В 1909 году я была принята в женскую гимназию, которую успешно окончила в 1917 году в мае месяце, через 5–6 дней после выпускных экзаменов, я поступила в качестве счетовода в Службу Сборов Ряз. Ур.ж.д., а в 1918 году в июле была перемещена вместе с учреждением в гор. Саратов, где находилось Управление РУЖД. Я переехала туда вместе с матерью и отчимом (который ввиду своей болезни уже нигде не работал около года). Через 1/2 месяца после нашего приезда в гор. Саратов отчим умер от порока сердца. В 1919 году я была принята в Сар. У-т, на Медфак, одновременно продолжала работать в Управлении РУЖД, откуда была уволена 30 марта 1920 года как мобилизованная Уездвоенкомом на борьбу с тифозной эпидемией, работала сестрой в госпитале Приволжского сектора ВОХР до 31 декабря 1920 года, когда была вновь направлена в распоряжение Сар. У-та для окончания образования.

В ноябре 1920 года вышла замуж. Первую половину 1921 года была занята только учёбой. С 10 июня по 15 сентября 1921 года работала в качестве лекпома приёмного покоя 37 отдельного б-на ВЧК, поступив добровольно для борьбы с холерной эпидемией. С 15 сентября 1921 года была опять отозвана Сар. У-том для продолжения образования.

18 января 1922 года у меня родился сын. В августе 1922 года я осталась одна с сыном 7 месяцев и престарелой матерью на руках, не имея никаких источников к существованию, я должна была вновь взяться за конторскую работу, которую я последовательно несла: 1) в Саргубсельтресте — в качестве журналистки с 7 сентября по 15 декабря 1922 года, уволена по сокращению штата; 2) в Саргубисправтруддоме в качестве делопроизводителя учебно-воспитательной части с 18 января по 23 мая 1923 года, уволена по сокращению штата; одновременно с этими работами совмещала и учёбу на медфаке до конца 1923 года, которую, однако, вынуждена была бросить, т. к. совместить работу уже в Управлении РУЖД (с июня 1923 г.) с учёбой и практическими работами на старшем IV курсе было нельзя. С 1923 года работала в Управлении РУЖД без перерыва до мая 1930 года, когда по собственному желанию перевелась в Ленинград (на родину) в ЛУСК, где проработала год и была перемещена в 1931 году в июле м-це в Управление Мурманской ж.д., где работаю и по настоящее время.

7 апреля 1934 года

/Подпись/

Дорогие друзья, по просьбе автора дополняю книгу Сигизмунда Дичбалиса, по нашему, Саши, «Детство, отрочество, юность», написанную им в Австралии и изданную в Санкт-Петербурге с положительным отзывом А.И.Солженицына.

С. Дичбалис был моим хорошим знакомым (довоенным сослуживцем). Уточняю некоторые сведения. До войны в 1940-41 годах мы с ним работали на Ленинградском мотоциклетном заводе (бывший завод «Промет», а теперь «Россия») в качестве обкатчиков новых мотоциклов «Л-8», которые в то время производил завод. Производство было передано с завода «Красный Октябрь». В наши функции входили обкатка, устранение неисправностей, сдача мотоциклов отделу технического контроля и далее — военной приёмке, т. к. мотоциклы шли только в армию. Работали на заводе С.М.Сергеев, В.М.Качурин, И.К.Константинов и другие. В своей книге Саша описывает: «Двое из нас пошли в военкомат…»

Так вот, вторым был я — Бюлер Игорь Владимирович, ваш покорный слуга. Далее было так.

После бани нас отправили на стадион ГОМЗа, где мы выбрали по мотоциклу. В мотоциклах в то время мы разбирались довольно сносно. Саша выбрал мотоцикл «Мотогуцци» — итальянский, а я — БМВ, немецкую модель «Р-12». Из казарм пересыльного пункта, расположенного на пр. К.Маркса (теперь Большого Сампсониевского), д.65, нас направили в часть. Саша забыл номер дивизии. Это была не 21-я или 27-я, а 70-я Красновская дивизия, позднее переименованная в 45-ю гвардейскую. Попали мы в роту регулирования 329-го стрелкового полка. Позднее полк стал 134-м стрелковым полком. Дивизия в начале войны располагалась на Карельском перешейке, а штаб дивизии — в районе поселка Бабошино (под Выборгом).