Шрифт:
Потом Гоша, то ли пошутил, то ли всерьез высказал:
— Пахомыч, а ты бы по своим каналам провентилировал ситуацию, вдруг дело-то серьезное. Смотри, как милиция от него нос воротит!
— А ты — по своим! — неожиданно огрызнулся Пахомыч.
— Да у меня какие каналы? — не обиделся Гоша. — Военная автоинспекция? Ну, есть парочка знакомых из МЧС…
— А у меня какие? — агрессивно осведомился Пахомыч.
Уточнять никто не рискнул, и разговор перекинулся на другую тему, традиционно собачью: кто кого задрал, кто чем болел, и как правильно кормить животных, если учесть, что они, сволочи, жрут все подряд…
Вот и все о том дне — теплом сентябрьском дне, запомнившемся Тимофею надолго.
А с работой у Редькиных складывалось тоже как-то странно. Тираж Стива Чиньо, на деньги с которого фактически и была куплена новая «Тайга» давно закончился, допечатывать новый — во всех смыслах было опасно. То есть и в коммерческом (хорошенького понемножку, а жадность фраера сгубила), и в уголовно-мистическом. После убийства Меукова, то есть фактически литагента Чиньо в России, следующей могла оказаться очередь Редькина, то есть фактически издателя. Маринка любила повторять: «Это наша с тобою Тим, лебединая песня». Юмор заключался в том, что Чиньо по-итальянски означает «лебедь». В общем, они стремились максимально откреститься от всяких ассоциаций со зловещим итало-американцем. Круг лиц, знавших реального поставщика книг Чиньо из типографии на рынок, был крайне узок, но хотелось сузить его ещё сильнее. Тимофей мрачно шутил:
— Давай сами займемся отстрелом свидетелей, ну, то есть посвященных в наши дела.
А вообще с серьезными проектами ещё в начале лета не заладилось. Калькис все медлил с новыми текстами. Оптовики намекали, что времена пиратских книжек и сомнительных разрешений на публикацию в СНГ ушли безвозвратно. Симе Кругловой по многим вполне понятным причинам звонить не хотелось. И тогда Редькин — возможно, на время — отодвинул в сторону богомерзкую эзотерику и решил тряхнуть своими старыми контактами с Русской Православной Церковью. Там впрямую не отказали, но и с заказами конкретными пока не торопились. Лето оно и есть лето.
Над Редькиными нависла угроза очередного безденежья, сумрачного периода жизни, когда приходится просто менять на рубли ранее заработанные доллары. Обратный процесс они оба любили гораздо больше, хотя с недавних пор президент и распорядился взимать за эту операцию дополнительный налог. А как неплохо жили в последний год! Даже сумели в Анталью мотануться, не говоря уже о новой тачке, вкусной еде и любимых Тимофеем красивых фирменных напитках, преимущественно крепких, которые он иногда позволял себе покупать, правда, в основном на Измайловском рынке, где они были существенно дешевле.
Неожиданно позвонил помощник депутата Хвалевской — так и представился. А Тимофей никогда в жизни ни с каким помощником дела не имел и даже слыхом не слыхивал о нем, но тот очень строго спросил:
— Это вы печатали для нас тираж предвыборных листовок?
— Вы куда звоните? — мгновенно сориентировался Редькин. — Вы какой номер набираете?!
Сознаваться было нельзя ни в коем случае! Стольких людей топить! Ведь все — все! — вчерную делалось…
— Извините, — сказал помощник и дал отбой.
На том и завершилось, но сердце стучало так, что понадобилось тут же, не дожидаясь Маринки из ванной, хлопнуть рюмку, благо один на кухне сидел. Коньяк разливался по телу теплой волной и подсказывал решение: «Срочно звони Майклу». Но до звонка обязательно хотелось посоветоваться с женой. Маринка же терпеть не могла, когда к ней заходили во время мытья. Пришлось подождать. Ну и дождался!
А он ведь так и знал, так и чувствовал: беда никогда не приходит одна.
Позвонил Самодуров, тот самый, что ещё год назад три штуки взял под проценты и разбазарил с концами.
— Я могу немножко денег вернуть. Ровно треть от основной суммы. Давай встретимся.
Ох, не верил Тимофей, что этот ублюдок действительно решил возвращать долги. Ох, не бывает такого! И решительно проговорил в трубку:
— Я не могу сейчас разговаривать. Я тебе перезвоню.
Когда Маринка, мокрая и благостная, вышла из душа, Тимофей наливал вторую.
Но в этот вечер его никто не ругал за пьянство.
Глава шестая. Летающий чугуний
Вербицкого они застали, как видно, не в самый удачный момент. Распознав голос Редькина, тот даже не вслушался как следует в слова и сразу сообщил несколько заполошно:
— А деньги будут только в ноябре, как я и обещал, может быть, в самом начале декабря…
— Да я не про деньги! — плаксиво перебил Тимофей, чуть было не сказавший: «Да черт с ними, с деньгами!» (Хорошо вовремя вспомнил о предупреждении Майкла.) — Ты не слушаешь меня, что ли? Информация новая.
— Тогда приезжай, — коротко бросил Вербицкий.