Опасный путь к Фалеру проходил благополучно, но вблизи Афин случилась встреча, о которой беглецы в течение долгих дней не могли вспомнить без ужаса. До города оставалось пять-шесть стадиев, и уже пора было сворачивать влево, когда из-за поворота дороги показался вооруженный отряд греков под предводительством сотника.

Маленькую группу остановили. Баллур бойко изложил басню, придуманную Памфилом. Но какой же леденящий сердце страх охватил Баллура и всех остальных, когда сотник крикнул, обращаясь к кому-то, скрытому за спинами воинов:

— Эй, Мадис, иди, взгляни — это из ваших?

Мадис, бывший товарищ Баллура по отряду телохранителей, вышел вперёд и остановился перед беглецами. Баллур ни на мгновение не сомневался, что Мадис узнал его в густом сумраке наступившей ночи. Они спали рядом в течение нескольких лет, вместе мечтали о свободе и проклинали судьбу, сделавшую их рабами.

Что сделает Мадис? Боясь ответственности, предаст ли старого друга, соплеменника?..

Мадис не предал. Сделав вид, что он всматривается в лицо Баллура, сказал:

— Это Лупин, он действительно выполняет приказ домоправителя божественного Гиппия.

Сотник небрежно кивнул Баллуру:

— Иди!

Греческий отряд двинулся к горам, а Мадис весело крикнул вслед беглецам:

— Лупин, передай товарищам, чтобы завтра меня не ждали. Мы напали на след Тиманфа, укрывающегося в горах, и не возвратимся в Афины без этого проклятого мятежника!

Неизмеримую благодарность к великодушному скифу почувствовали Тиманф и его друзья.

Больше приключений не было, и в предрассветной темноте беглецы по двое разместились в четырёх рыбачьих лодках, под грудами сетей. Лодки при благоприятном ветре двинулись в открытое море, на запад, к берегам Саламина.

После краткого совета с рыбаками решено было огибать Саламин с юга, как хотел сделать и Демарат.

Обходить остров с севера, по узкому извилистому проливу, отделявшему Саламин от материка, было опасно: надсмотрщики Гиппия могли заинтересоваться подозрительной флотилией, направлявшейся в Мегары.

Плавание проходило благополучно. Держась вдали от берегов, лодки сначала шли под парусами, а когда попутный ветер утих, рыбаки стали грести. В гребле им помогали и пассажиры, выбравшиеся из-под сетей.

Около полудня маленькая флотилия миновала западный берег Саламина и повернула на север, к Мегарам. На счастье беглецов, море было пустынно: ни одна триера не встретилась на пути, не попадались и торговые суда.

Эвротея вознесла бесчисленное множество молений к богам-олимпийцам, обещая им богатые жертвы, если рискованное плавание увенчается успехом.

Тиманф вылил в воду кувшинчик масла и опустил золотую монету в жертву властителю морей Посейдону, чтобы тот не наслал на странников бурю.

К вечеру показался берег и на нём белые дома Нисеи. Вероятно, рыбаки, ободрённые удачей и хорошей погодой, несколько забыли о благоразумии и слишком приблизились к гавани, потому что оттуда выплыли две большие лодки и двинулись им наперерез.

— Надсмотрщики Гиппия! — воскликнул, побледнев, Ксенофан, старший из рыбаков. — Да хранят нас всемогущие боги!

Скрываться под сетями было бессмысленно: наёмники тирана обязательно всё переворошат в лодках. Оставалось одно: бежать, надеясь, что судно Демарата не слишком далеко и что они успеют добраться до него, опередив погоню.

Началась бешеная гребля. Лодки шли невдалеке одна от другой, и Тиманф громко ободрял рыбаков и своих спутников. Он греб с отчаянной энергией, а Эвротея с обезумевшим от страха лицом взывала к богам.

Люди Гиппия вначале не очень спешили: они хотели осмотреть лодки лишь для очистки совести. Но, увидев, что флотилия прибавила ходу, в свою очередь налегли на вёсла. Их лодки были шестивесельными, а рыбаки располагали только четырьмя вёслами на каждом суденышке.

Перевес был за преследователями. Расстояние между ними и погоней быстро сокращалось, но в это время Периандр радостно закричал:

— «Артемида»!

До ольвийского корабля было ещё около двух десятков стадиев. Воодушевлённые беглецы так ударили, вёслами, что лодки, пеня воду, ринулись вперёд. Но и преследователи, видимо рассчитывая на богатую добычу, удвоили усилия.

Четыре, три, два, один стадий… Только полстадия, наконец, отделяло беглецов от преследователей, и на нисейских лодках уже поднялись воины, размахивая мечами.

Тиманф готов был отдать приказ бросить греблю, схватиться за оружие и вступить в неравную битву, но корабль Демарата двинулся под вёслами навстречу флотилии Тиманфа.