Спрашивается, где справедливость и душевная признательность за приятный вечерок? Увы, не всякая дама отдает себе отчет за свои проступки, руководствуясь лишь мудаковатыми инструкциями и животными инстинктами. Но я простил её, грезу всех дворников и сантехников. И устроился работать в борделе на Якиманке. Без чернильной записи в трудовой книжке.

Работенка случилась веселая и с высоким прибытком. Время было мутное, и публичные дома цвели, будто палочки Коха в брюшине смертельно больного. Славная наша милиция ловила бабуль, торгующих петрушкой, полезной для потенции, и руки её не доходили до пунктов приема сперматозоидных клиентов, прущих в бордель, как нерестная рыба на острые камни.

Мои функции были просты: в случае необходимости снимать неплатежеспособного клиента с "товара". Другими словами: ломать кайф халявщикам. Как известно, на халяву и уксус сладкий. А что говорить о сосудах, наполненных до краев уксусной эссенцией? Это я о кралях, прибывших из нищей, но рафинадной Украины на заработки. Девять херсонских девок были как на подбор: губасты, дебелы и на формы аппетитны. Но главное было их достоинство - ум, вернее, отсутствие его. Красавицы были глупы, как куры на шампуре, что ничуть не мешало им возбуждать клиентов до полного их изнеможения.

– Ах, мои станочки, - любил приговаривать хозяин заведения Нодар Майсурадзе, умеющий ценить женскую жертвенность во благо общего дела. Старание и труд все перетрут, - шутил, когда принимал новенькую на работу, - но это к тебе, краса, не относится. Как поработаешь, так и полопаешь. Старайся, и я не обижу, вах.

И не обижал, кстати, понимая, что куриц, несущих золотые яйца, нужно холить, лелеять и беречь. Именно на меня и была возложена деликатная миссия беспокоить клиента, когда его время кончалось. Как говорится, кончил - не кончил: слазь! Но многие держались до последнего. И это понятно: кому не хочется урвать молодого спазматического счастья сверх нормы. Порой приходилось буквально за ноги тащить строптивца из будуара, где он придавался липким утехам. Как правило, конфликты решались миром или зуботычинами, и все были довольны. Правда, однажды случилась неприятность. Ходил к нам депутатик Садур, бойкий такой, похожий характером и лицом на старорежимную калошу. И любил он поскандалить.

– Я ещё не кончил! Безобразие! Я - депутат Думы, я вас - на рудники!..

– Дед, ты уже час за бесплатно елозишь, - резонно возражал я.
– Плати и никаких проблем.

– Наша партия заплатит, - пыхтел тот на пышнотелой девахе, жующей от скуки сочное полтавское яблоко.
– Уважьте старость, у меня было трудное детство, я три года провел на поселениях в Мордовии, там было холодно, голодно...

– Ладно, - вздыхал я.
– Как депутату, постоянному клиенту и поселенцу, тебе полагается скидка.
– И обращался к трудовой девушке.
– Эллочка, отправь деда к звездам.

И та как-то раз возьми и постарайся: и депутатик Садур околел, успев, между прочим, испытать чувства астронавта, приближающего на пиздолете к планете Благости SIV-7052000.

А кто будет платить - в широком смысле - за эти хамские полеты в вечность? Понятно, что крайним оказался я.

Не сделал бы депутату скидку, жил бы тот во славу нашего отечества, голосуя кнопками за лучшую народную жизнь. А так пришлось мне покрывать убытки борделя на пышные похороны народного избранника и срочно увольняться по собственному желанию.

Вот и делай после этого людям добро.

Впрочем, веру в доброе я не потерял и отправился сдавать свое внутреннее богатство в Первую градскую. А почему бы и нет? Молод, здоров, оптимистичен и без комплексов. Любимая родина нуждается в стратегических биологических запасах, могущих восстановить её былое величие и мощь. Да и оплата труда недурна: можно пригласить очередную возлюбленную в едальню "Елки-палки" вкусить продукта из народного картофеля.

Встретили меня люди в белых халатах со сдержанным пессимизмом, мол, совсем руки не оттуда растут у молодца, коль решил зарабатывать на жизнь таким вот динамичным образом.

– Это мое хобби, - признался я, - с тринадцати лет.
– И добавил несколько слов о родине, нуждающейся в стратегическом биологическом резерве.

На меня посмотрели, как на активного членовредителя, и отправили сдавать анализы. Через час у меня возникло впечатление, что меня готовят к космическому полету в качестве подопытной дрозофилы. О чем я и сказал старенькому эскулапу с подвижным личиком капризного ребенка.

– Это очень серьезное мероприятие, молодой человек, - ответил лекарь.
– Мы отвечаем за будущие поколения. Если мы хотим иметь на улицах одних идиотов...

– А сейчас их что, мало?
– спросил я, вспомнив нашего тушинского дурачка Илюшку Шепотинника.

– Много, - согласились со мной.
– Но через одного. Так что, если хотите помочь отчизне, терпите.

И я терпел - миленькие медсестрички-вампиры через стеклянные трубки тянули из меня кровь, потом выдали баночку из-под майонеза и удалили в комнатку, где на стенах висели малохудожественные картинки из старых журналов. Глянцевые красотки времен расцвета ГДР улыбались мне, как родному.