— Что ты ему сказала, милая? — почтительно косясь на девушку, командующую суровыми мужчинами в форме, и бешено выкручивая руль, спросил Вадик уже в машине.

— Я сказала, что ему все объяснит инспектор криминальной полиции, который стоит во-он там, — Ксюша потыкала пальцем через плечо.

— Гениально! — восхитился Вадик.

— Гениально, — согласилась Ирка.

А я тихо вздохнула и сказала:

— Гениально-то гениально, но кто бы это все объяснил нам самим!

На обратном пути мы правила не нарушали, ехали как положено, благодаря чему имели возможность еще раз полюбоваться Бранденбургскими воротами и изрядно осточертевшим всем Рейхстагом. Через полчаса мы уже выписывались из гостиницы, через час выехали из Берлина, а через полтора были в аэропорту Швехат.

Контракт, который страстно жаждал получить наш директор Гадюкин, мы так и не подписали, и это приводило меня в уныние. Вадик тоже кручинился, но не из-за контракта, а чтобы не расстраивать Ксюшу и ее папу: Кохи, обнадеженные клятвенным обещанием скорой встречи, зорко следили за выражением лица потенциального жениха. Ирка тоже нашла повод расстроиться.

— Я чувствую себя инкубаторской! — пожаловалась она, расстегивая куртку. — Совсем не выделяюсь из толпы!

— Правильно, раздевайся! — одобрительно кивнул Вадик. — Уверен, топлесс ты не останешься незамеченной!

— Дурак! Не ори, пожалуйста! — Ирка в смущении завертела головой, оглядывая очередь на посадку. — Я вовсе не раздеваюсь, я просто куртку наизнанку выворачиваю!

— А, это та самая двусторонняя куртка! — Я заинтересованно оглядела подружкину обновку.

Про курточку, за смешные деньги купленную на распродаже в универмаге «H&M», Ирка мне уже все уши прожужжала. Курточка и впрямь была симпатичная, а для своей цены так просто замечательная. Поэтому не стоило удивляться, что такие же курточки в самом большом и популярном универмаге Берлина массово приобрели и другие наши соотечественники: в шеренге пассажиров, выстроившихся в очередь на досмотр, я насчитала четыре аналогичных одеяния.

Впрочем, моя подруга сумела отличиться от других, смело вывернув свою куртку наизнанку. С внутренней стороны неприметная бежевая одежка была ядовито-зеленой. Пушистая подкладка из мягкого флиса кислотного цвета напоминала шубку гигантского крота, мутировавшего а-ля мексиканский тушкан. В таком наряде Ирке точно не грозило затеряться в толпе — разве что состоящей из чудищ «Корпорации монстров».

— А Моржику я купила такой же пыльничек, только голубенький, — горделиво сообщила мне подруга, заметив, что я засмотрелась на ее эффектную обновку.

— Значит, теперь и Моржик будет «мужчиной в голубом», — пробормотала я.

— Или в оранжевом, — кивнула довольная подружка. — С внутренней стороны его куртка ярко-рыжая, как апельсин!

— Что ты сказала? — Я растерянно моргнула, присматриваясь.

Слева на курточной груди красовался вышитый герб города Берлина. Замедленным движением, еще не вполне осознав пришедшую ко мне мысль, я протянула руку, отвернула полочку Иркиной зеленой шкурки и взглянула на бежевую сторону одежки. Там никакой вышивки не было.

— Говорю же, с лица курточка неприметная до безобразия, — досадливо прокомментировала мои действия понятливая Ирка.

— Стойте здесь, я быстро! — сказала я, выходя из очереди.

— Куда ты?! Нам же регистрироваться! — завопил мне вслед Вадик с возмущением, словно мы были женихом и невестой, регистрироваться собирались в ЗАГСе, а я в последний момент сбежала из-под венца.

Ксюша с папой мгновенно сплотили ряды и отсекли меня от напарника.

Голубое пятно хоронилось в тени автомата с безалкогольными напитками.

— Привет, медведь! — зловеще сказала я, подойдя поближе.

— Привет! — ответил мне Александр Андреевич, усиленно улыбаясь. — А почему медведь?

— Он вышит на твоей куртке с изнаночной, оранжевой стороны, — любезно объяснила я. — Слева, как раз на уровне моего лица.

— Правда? — удивился Саша.

— Правда, правда! Я запомнила, что обнимала оранжевого медведя!

— Черт! — сказал он и отвел взгляд в сторону.

А я вздохнула и буднично спросила:

— Ну, и кто же ты такой?

Ответу помешал телефонный звонок.

— Извини! — Саша поспешно вытащил из кармана мобильник.

— Конечно! — Я великодушно махнула рукой, но слегка перестаралась с размахом и выбила трубку из руки Александра.

Клянусь, я сделала это не нарочно! Но получилось — лучше не придумаешь: чувствуя себя виноватой, я проявила проворство, подняла Сашин мобильник и услышала доносящееся из трубки:

— Товарищ полковник! Александр Андреевич!

Этот юношеский голос с интонациями Печального Пьеро был мне и знаком, и памятен.