Под дверью, ведущей на сцену, сегодня группировались Зайчики, Белочки и Мишки. Прикрываясь букетом, я зашагала по коридору, уже знакомому по вчерашним странствиям, в поисках человеческого существа.

За дверью со скромной табличкой «Техкомната» вкусно чаевничала пожилая гражданка в синем халате.

— Простите, вы не подскажете мне, чей это телефон? Не бухгалтерии? — спросила я ее, показав бумажку с номером мамулиного Сальери.

— В памятке посмотри, — посоветовала приятно не любопытная женщина, ленясь прерывать чаепитие.

Проследив направление ее взгляда, замасленного употребляемым внутрь бутербродом, я увидела на боку обшарпанного шкафа лист с распечаткой всех театральных телефонов. Их оказалось гораздо больше, чем в Зяминой базе, но нужный мне номерок в общем списке тоже имелся. Он стоял в одной строке с величественной фамилией Громыхало.

— А Громыхало где искать, не подскажете? — осмелев, спросила я любительницу чайных церемоний.

— Спроси в администраторской.

Табличку «Администраторская» я уже видела и примерно представляла, куда идти. Я не очень представляла, зачем мне туда идти, потому что не планировала в одиночку проводить в жизнь наш с Зямой план воспитательного мордобития мамулиного недруга. Неведомый Громыхало виделся мне здоровенным дядькой с косматой бородой незначительно окультуренного Карабаса-Барабаса, глубоким шаляпинским басом и демоническим характером. Трезво оценивая свои шансы в рукопашной с таким типом, я склонялась к мысли уступить организацию триумфальной победы Добра над Злом гораздо более крепкому братцу. Но, пока я медлила под дверью «Администраторской», колесо судьбы слегка провернулось, дверь открылась сама, и к цепи закономерных случайностей добавилось новое звено.

— О! Вы к нам? — взмахнув немытой чашкой, обрадованно поинтересовался длинноволосый юноша в мешковатых джинсах и майке, украшенной англоязычной надписью «Зеленый континент» и стилизованным изображением утконоса в продольном разрезе. — Прошу вас, мадемуазель, прошу!

— Вы Громыхало?

— К нашему общему счастью, нет! — юноша комично перекрестился.

— И я тоже не Громыхало! — выглянув из-за компьютера, радостно заверил меня второй юноша — бритый наголо.

На его фуфайке красовался суровый Че Гевара.

— И никто у нас не Громыхало, так как носитель этой фамилии на прошлой неделе был уволен за систематические нарушения трудовой дисциплины! — как мне показалось, с намеком сказал коренастый парень абсолютно заурядной внешности: не лохматый, не лысый и в простой белой рубашке без этнических и политических заскоков.

— Пардон, мадам! Наша встреча была ошибкой! — с сожалением сказал мне длинноволосый, спешно ретируясь за свободный компьютер.

Лысый тоже спрятал свой сияющий череп за монитором, и комнату огласили характерные звуки жестокой эксплуатации компьютерной клавиатуры.

И под дробный перестук, способный свести с ума голодного дятла, скучный начальник колоритных весельчаков совершенно будничным тоном сказал:

— Проходите сюда, девушка, ваши снимочки у меня.

Я даже не сразу поняла, о чем он говорит. Миленькое слово «снимочки» проассоциировалось у меня с черными, в призрачных тенях, рентгеновскими картами, я на несколько секунд выпала из реальности и с нервным смешком брякнула первое, что пришло в голову:

— Доктор, я буду жить?

В своей белой рубашечке коренастый даже немного смахивал на врача.

«Будешь, но с кем?» — моментально откликнулся мой внутренний голос.

— Я не доктор, а пока всего лишь кандидат наук, — невозмутимо отозвался коренастый.

— Надежда и опора отечественной информатики! — со слезой в голосе добавил длинноволосый юноша.

Он почтительно склонил голову, молитвенно сложил ладони, и переполовиненный утконос на его груди скукожился в окорочок.

— Витя, я все слышал, — бесстрастно сказал кандидат. — За это ты будешь наказан. Возьми ручку и сто раз напиши: «кэширующий прокси-сервер».

— Ручкой?! — ужаснулся длинноволосый. — О, помилуй мя, великий и ужасный сисадмин, старший над техниками!

— Клоуны, — хладнокровно заметил коренастый, разворачивая свой монитор так, чтобы я тоже могла его видеть. — У вас, девушка, флэшечка с собой?

— Флэшечка, — тупо повторила я, изумленно хлопая ресницами.

Монитор системного администратора ТЮЗа украшало… мое собственное изображение! Превосходный портрет, достойный автора «Девочки с персиками» — «Дюша с клубникой»! Алые ягоды помещались в креманке, которую фотографическая Я крепко держала в руке, сладострастно облизывая ложку. Выглядело это весьма эротично.

— Ну, если флэшечки нет, я вам болваночку запишу, — бесстрастно сказал коренастый, щелкая мышкой. — Тут всего двести пятьдесят шесть мегов.

— Болваночку, — тихо повторила я, сознавая, что это милое слово в данный момент практически равнозначно моему собственному имени: чувствовала я себя дура дурой!

«Это не Театр Юного Зрителя, это театр абсурда! — в сердцах высказал наше общее мнение мой внутренний голос. — Мужик, которого ты видишь впервые в жизни, хранит в памяти своего компьютера двести пятьдесят шесть мегабайт твоего светлого образа?!»