Эвелин, не моргая, уставилась в бумаги.

– Этот договор запрещает только ночи проводить со своим собственным мужем? – спросила я и почувствовала, что краснею.

Эберхард тотчас нетерпеливо зашмыгал носом.

– Да-да, – ответил Фриц. – Абсолютный запрет на контакты действует в отношении выходных и ночного времени, В остальное время можешь видеться со своим муженьком сколько хочешь.

– Тогда хорошо, – сказала я и успокаивающе улыбнулась Штефану.

Мне совсем не хотелось, чтобы один из старых денежных мешков из компании Фрица вдруг выпрыгнул из-за кустов и заорал: «Пари проиграно!» – если в течение дня я вдруг подарю Штефану маленький поцелуй.

Штефан улыбнулся в ответ такой улыбкой, что я вся затрепетала. Следует заметить, что уровень тестостерона у него довольно сильно повысился с тех пор, как нам пришлось задуматься об этой лотерее.

– Ты знаешь, я просто не рожден для того, чтобы всю жизнь оставаться бедным, – сказал он мне накануне вечером, когда мы сидели в офисе и сводили недельный баланс. – Это все-таки против моей сущности: считать и пересчитывать каждый цент по нескольку раз.

Да, но это против сущности любого человека.

– Миллион – столько денег даже представить себе невозможно, правда? – сказала тогда я.

– Невозможно! – согласился Штефан, беря со стола пачку маленьких листов бумаги для текущих заметок и подбрасывая их в воздух. – А теперь представь, что это летают твои пятьсот тысяч.

Я не удержалась от того, чтобы не схватить несколько бумажек, пока они еще кружились в воздухе. При этом я думала об одной сцене из фильма «Непристойное предложение», в которой Деми Мур и другой актер, не Роберт Редфорд, любили друг друга на ложе из денежных знаков. Не слишком гигиенично, но очень эротично.

Штефан, похоже, подумал о том же. И уже через несколько секунд у нас на этих листочках (пока еще!) бумаги случился самый восхитительный секс за все время супружеской жизни. Тоже не слишком гигиеничный.

Может быть, за эти шесть месяцев мы сможем полностью переосмыслить и нашу сексуальную жизнь, подумала я. Никакого секса после восьми часов вечера – это лее открывает непредвиденные возможности. Внезапно я со всей отчетливостью осознала, что лето уже не за горами.

– И когда все это должно начаться? – с известной долей предприимчивости в голосе спросила я.

Эвелин посмотрела на меня:

– Я сказала бы так: поезжай скорее домой и пакуй вещи, Оливия. С первого мая по первое октября моя квартира принадлежит тебе. – И с тяжелым вздохом добавила: – А я так же долго буду чувствовать себя уютно в ваших развалинах. Если это можно назвать справедливостью.

«Конечно, я получу куда более приличное жилье, но ты за это получишь куда лучшего мужа», – подумала я. Вопрос был только в том, что из этого более значимо.

Вещи я собрала довольно быстро: кое-что из одежды, книги, которые я как раз в это время читала, зубная щетка. Большего мне не требовалось. У меня не было пижам и ночных рубашек, но спать голой в присутствии Оливера было, конечно, не совсем удобно. В качестве ночной рубашки я собиралась использовать мою замечательную майку «Мне уже исполнилось тридцать – пожалуйста, переведите меня через дорогу». Кроме того, я могла вернуться к себе домой до восьми вечера и взять что-то из того, что забыла.

Штефан сидел на краю ванны и наблюдал за тем, как я собираю косметику.

– Где же все-таки будет спать Эвелин? – спросила я. – Мы могли бы перенести мой спальный матрац из нашей постели в гостиную.

– Диван в комнате для гостей тоже достаточно удобен, – ответил Штефан.

– Да, но он весь в пятнах. – Мне стало немного стыдно. – Бедная Эвелин. Определенно она ничего такого никогда не видела. Она будет себя чувствовать как в ночлежке. Может быть, тебе как гостеприимному хозяину следует уступить ей спальню?

– Тогда она рискует получить ночью по голове куском штукатурки с потолка, – ответил Штефан. – Но я не возражаю, чтобы она спала в кровати.

– Да – без тебя, – строго сказала я. – Ты тогда однозначно будешь спать на гостевом диване. И кроме того, не смей спать голым, слышишь? Ты будешь надевать футболку и трусы, договорились?

– Надеюсь, что не забуду, – ухмыльнулся Штефан. Моя ревность развеселила его.

– Эвелин сказала, что приготовила для меня диванчик в кабинете, – сказала я и опустила глаза. – Представь себе: диван «Лине Розе» в кабинете! Фриц прав, они оба выбрасывают деньги на совершенно ненужные шикарные вещи.