Шрифт:
– Слезайте, жертвы! – крикнул он, задрав голову. – Шаман окончательно и бесповоротно покинул этот мир! И помнится, мне обещали пива!
Наверху захрустели и закачались мохнатые ветки, и воины один за другим начали спускаться вниз, покидая свое временное убежище.
Эрхард слез первым и решительно направился к варвару с одним ясным намерением – набить проклятому дикарю морду. Однако чем ближе десятник подходил к спокойно стоявшему и ухмылявшемуся киммерийцу, тем больше у него появлялось сомнений в успехе этой затеи. Конан наверняка захочет дать сдачи, а когда варвар давал сдачи, жертве приходилось очень плохо…
Поэтому десятник просто встал рядом и молча хрустел костяшками пальцев, ожидая, пока отряд спустится вниз.
Братья-оборотни и Селена сразу отправились домой – подготавливать стражниками баньку, еду и комнаты. Они забрали с собой и Вальсо, чувствовавшего себя все хуже.
Последним на жухлую травку спрыгнул Эртель, не потерявший ни капли свей веселости. Впрочем, он несколько увял, заметив, что к нему с недвусмысленным выражением на лице приближается десятник.
– Да ладно, дядя, без обид, – парень примирительно поднял вверх руки и предусмотрительно отступил назад. – Я же пошутил…
– Конечно, без обид, – согласился Эрхард. – Вот только всыплю тебе как следует, – и десятник набросился на любимого племянника, как изголодавшийся волк на добычу. Эртель взвыл не хуже сгинувшего демона, развернулся и бросился наутек, провожаемый дружным хохотом.
– Мы в деревню, долги возвращать! – крикнул им вслед Конан и первым зашагал по тропинке, ведущей в Грейзи. – Закончите – приходите к нам!
Отряд потянулся за киммерийцем, а вслед им летели жалобные вопли Эртеля:
– Не оставляйте меня этому зверю! Дядя-а-а!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
в которой варвар отдыхает и обзаводится новой подружкой
Староста деревушки Грейзи, покряхтывая, взобрался на наспех сколоченный помост и обвел посохом собравшуюся вокруг немногочисленную толпу уцелевших обитателей поселка.
– Родичи! – откашлявшись, торжественно начал он. – Нам нужен новый жрец Отца-Волка. Предлагаю выбрать достойнейшего из числа учеников павшего в бою Кария…
Его речь прервал громкий искренний смех и веселый вопрос:
– Павшего в бою? Интересно, а удушение относится к героической гибели во время битвы?
Крестьяне завертели головами, ища того, кто осмелился столь дерзко перебить их старейшину.
– Не может быть… – жалобно прошептал кто-то.
И было отчего удивляться – на площадь неторопливо выходили недавние жертвы, живехонькие, веселые, довольные, с жестокими искорками в глазах. Они прошествовали к помосту по живому коридору, образованному расступившимися перепуганными кметами. Подбородок старейшины мелко задрожал и он покрепче вцепился в свой посох.
– Вас же забрал Отец-Волк! – дребезжащим голоском выкрикнул староста.
– Забрал, забрал, а как же, – согласился Конан. – Да только высыпали ему на небесах за такие проделки, а нас с почетом отправили обратно. Так что наше время умирать пока не пришло, а вот для вас настал самый денек расплачиваться с долгами, – и, хищно улыбнувшись побелевшему старику, варвар потянул меч из ножен.
Какая-то женщина истошно завизжала, бросившись бежать с площади. Ее пример оказался заразительным, и жители деревушки с воплями брызнули врассыпную.
Конан заметил в толпе того самого кмета, что сторожил его и которому варвар был обязан разбитым подбородком. С торжествующим воплем: «Попался!» он отшвырнул с дороги нескольких трясущихся от страха поселян и сгреб своего мучителя, попытавшегося скрыться, за ворот рубашки.
– А, не забыл? – удар в скулу швырнул посеревшего и что-то лепетавшего крестьянина на землю. Он бы с нее и не поднимался, но сильная рука оторвала его от нагретой солнцем шершавой поверхности и рывком поставила на ноги.
– Что ж ты такой хилый? – вслед за издевательским вопросом огромный кулак булыжником впечатался в живот кмета, согнувшегося пополам. Конан ухватил его за волосы и развернул лицом к себе, а затем нанес несколько быстрых прямых ударов, сломавших бедняге нос и превративших зубы в какое-то хрустящее крошево. На этом мучения вроде прекратились – киммериец выпустил свою жертву и просто стоял да смотрел, как его враг, скуля, ползет по земле и размазывает кровь по лицу. Впрочем, какой это враг? Так, придорожное дерьмо, о которое и меч пачкать жалко…