Оборотень остановился перевести дух и отхлебнуть из своей кружки, а заинтересовавшийся Конан спросил:

– Значит, боги, как и мы, люди – творение одной Силы?

– Ага, – кивнул Ренделл. – Легенды приписывают создание людей Митре, но это не так – Митра лишь попросил сотворить людское племя.

Киммериец подумал над услышанным, решил, что такую любопытную историю стоит на всякий случай разузнать до конца и запомнить, а потому нетерпеливо спросил:

– И что было дальше?

– Люди расселились по всей земле и вскоре в гордыне своей перестали почитать богов, – неторопливо продолжил рассказ оборотень. – Разгневался Создатель и сказал: «Сотворю я тварей, схожих обликом с людьми и волками – врагами их. И пусть они станут моей карающей дланью!» Так и произошло. На свет явилось племя оборотней, и долгое время по слову Создателя они уничтожали людей, а те не могли противостоять им. Тогда видевший это Кром спустился с небес и долго беседовал с вождями могучего народа, из которого вышли потом твои сородичи, киммерийцы. Я не помню названия этого народа, – извиняющимся тоном добавил Ренделл. – Это было давно, еще до Великого Потопа и основания Валузии, и наши сказания не сохранили его. Так вот, Великий Кузнец решил помочь людям и выковал из металла, сияющего как звезда, прекрасный меч. Он покрыл клинок рунами богов и даровал ему часть своей Силы, а еще наложил заклятье – только потомок этого сгинувшего народа, давно ушедшего на Серые Равнины, сможет пробудить Силу меча. А свойство этого оружия было таково, что в присутствии превращенного волка или полуволка и любого другого колдовского существа он начинал сиять. Имя мечу было Рангильдор, что в примерном переводе означает «Звезда, срывающая маски». Кром передал этот меч в дар вождю людей и оборотни начали терпеть поражение за поражением…

Ренделл прервал рассказ ради нового глотка и, заметив неподдельный интерес киммерийца, завершил свой рассказ:

– Узнав об этом, Создатель разгневался на Крома… Но простил, потому что боги были его созданиями и он сам даровал им свободу воли. Создатель освободил оборотней от своей власти, сказав: «Теперь вы свободный народ и вольны поступать так, как считаете должным.» Оборотни решили установить мир с людьми, и так было, хотя люди не забыли и не простили нам тех времен, когда оборотни были Карающей Дланью Создателя и ненависть к нашему роду живет в ваших сердцах по сей день… Вот так, – оборотень печально вздохнул и опрокинул остатки пива себе в рот.

Конан с некоторым недоверием покосился на свой меч, сейчас прислоненный к стене. Да нет, не может такого быть… Может, это какая-то поздняя искусная подделка, созданная могущественным колдуном и умелым мастером?

– А нельзя… м-м… почитать эту вашу Книгу? – осторожно спросил киммериец, подливая оборотню пива. – Или хотя бы посмотреть на нее?

– Нет, – Ренделл замотал головой. – Кром запрещает давать ее кому-нибудь… А особенно тебе!

Конан решил, что ослышался, пристально посмотрел в слегка помутневшие от количества выпитого зеленоватые глаза оборотня и переспросил:

– Кром запрещает?

– Ага! – размашисто кивнул головой Ренделл и, сложив руки на столе, пристроил на них голову, пробормотав: – Так что извини, я тебе больше ничего не скажу…

– Знаешь, ты перепил, приятель, – сочувственно сказал ему варвар. – Я и сам в молодости напивался до того, что богов видел… Проспись, полегчает. Кстати, Эрхард, а спать мы тоже здесь будем?

– Почему здесь? – удивился десятник, прихлебывая пиво. – Для каждого приготовлена комната… А ты уже спать хочешь?

– После такой бани и такого ужина? – удивился Конан. – Я уже сплю, а что, незаметно?

– Давай я тебя провожу, а то заблудишься еще, – в трапезной откуда-то появилась Селена, встав за стулом киммерийца и слегка насмешливо улыбаясь.

– Проводи, – согласился варвар, с трудом поднимаясь. – Все, с меня хватит, всем счастливо, а я пошел спать…

Конан и девушка вышли из комнаты, прошли по длинному темноватому коридору и остановились у второй с конца двери.

– Пришли, – тихо сказала Селена. – Вот твоя комната.

– А чья последняя? – поинтересовался варвар, толкая створку.

– Кажется, того забавного бритунийца, Веллана… Конан!

– Что? – он обернулся, и девушка, встав на цыпочки, крепко поцеловала его в губы. Киммериец и сам не заметил, как его лапы легли на ее крепкие ягодицы. Селена еще сильнее прижалась к его могучей груди, едва не мурлыкая от удовольствия. Буркнув «Сама напросилась, потом не жалуйся…», Конан подхватил ее на руки и пинком распахнул дверь.

…Слегка заплетающейся походкой по коридору протопал изрядно нагрузившийся Веллан. Возле двери в комнату Конана он внезапно остановился, подозрительно повертел головой, затем наклонился к щели возле косяка и внимательно прислушался. Из-за двери доносились приглушенные, но весьма недвусмысленные стоны. По лицу бритунийца расплылась ехидно-понимающая ухмылка и он пьяно икнул, качнувшись вперед.

– Похотливый буйвол, – вполголоса пробормотал Веллан, заходя в свою комнату. – И почему на него все бабы вешаются? А мне теперь всю ночь напролет слушать, как они там веселятся…

Утром Конан лежал на мягком, набитом свежей соломой тюфяке, и с довольной мордой кота, до отвала налакавшегося хозяйских сливок, потягивал темное пенистое пиво из большой кружки.

Селена ушла рано утром, но варвар знал – следующей ночью она снова вернется сюда… Ну хоть одно хорошее событие за все время, проведенное в Пограничье! Кто ж знал, что у них тут водятся не только жуткие оборотни, но и такие красавицы…

Приятные мысли о приятных вещах грубо нарушил Веллан, без стука распахнувший дверь и остановившийся на пороге, привалясь к косяку. На его лице блуждала тихая и светлая печаль.

– Варвар, варвар, – с глубоким вздохом начал бритуниец. – Какая же ты все-таки самолюбивая скотина… Ни капли не заботишься о самочувствии других. Я, например, всю ночь не мог заснуть. Как ты думаешь, почему?

Сегодня утром Конан был готов вытерпеть хоть сотню подначек Веллана, а потому осклабился и передразнил полный неподдельной скорби тон бритунийца: