— Я на вас не нападал, товарищ капитан. Это вы на меня напали. Я шел домой…

— …с тесаком в кармане, пьяный — это уже засвидетельствовано — при задержании оказал сопротивление сотрудникам уголовного розыска, выхватил при этом нож, размахивал им…

— Я его не выхватывал!

— …и пытался ударить оперуполномоченного лейтенанта Шаталова. Пытался, Олег?

— Угу. Махался он, махался, — подтвердил лейтенант, не поднимая занятой головы от протокола.

— Вы! Козлы! — вне себя завопил Мотыль. — Чего мне шьете?! Какое еще сопротивление?! Я даже не успел спросить ничего. И нож у меня в кармане был…

— Ты нож достал и махался им, мне руку тоже порезал, видишь? Мерзляков показал Мотылю заживающий уже порез на ладони — открывал дома банку шпрот. — А за «козлов»… С-сволочь! Оскорблять органы! — и обрушил на задержанного серию хороших боксерских ударов.

Мотыль притих, хватал открытым ртом воздух, некоторое время безмолвствовал, что было в его положении весьма разумно.

— Так, поехали дальше, — деловито говорил Мерзляков, по-прежнему расхаживая по кабинету и нещадно дымя сигаретой. — Три статьи у тебя уже есть. Следующая… Да, наркоту ты где взял?

— Купил.

— Где?

— В каком-то ларьке. У Дворца шинников.

— Говори конкретно.

— «Братан». А продавщицу Мариной зовут.

— Гм… Разберемся. Шаталов, это в протокол пока не пиши, думаю, он брешет, тень на честных людей бросить хочет. Разберемся. А за клевету еще статью получит.

— Понял, товарищ капитан. — Лейтенант чтото зачеркнул в протоколе.

— Итак, Мотыль, три статьи уже наскребли.

В сумме двадцать пять лет тюрьмы тебе обеспечено. Хотя максимально, конечно, могут дать двадцать. Судьи у нас сейчас добренькие. Но двадцать это тоже неплохо. Целое поколение без бандита Мотыля вырастет, воздух у нас на Левом берегу чище будет.

— За финарь и наркоту суммарно года два могу получить, не больше, Мотыль шмыгал разбитым носом. — Перекантуюсь. А за побои вы ответите, гражданин капитан. Я к прокурору обращусь.

— Обращайся, твое право, — Мерзляков оставался невозмутимым. — Но ты не спеши, Перегонцев, послушай, что я тебе еще скажу. Это только начало статьи, какие я тебе назвал. Главное — впереди. Мы тебе теперь и утопленника вспомним. Ты, может, уже забыл, а? На Усманке летом?

Ты думал, что с тебя как с гуся вода… Свидетели одно и то же показывают, несчастный случай по пьянке и все такое прочее. Как бы не так, Мотыль! Это убийство, и ты его организовал. Глядим, чего тут нам закон предлагает, какую для тебя кару депутаты Госдумы придумали. Ага, вот: 105-я… «Убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку…» «Причинение смерти» — ну и грамотеи!.. Ну да ладно, доктора же наук писали, им виднее. «…Наказывается на срок от восьми до двадцати лет либо смертной казнью или пожизненным лишением свободы». Пункты тебе, Перегонцев, подходят следующие: д) совершение убийства с особой жестокостью, ж) совершенное группой лиц по предварительному сговору… Ты думаешь, Мотыль, уголовный розыск забыл про Акимушкина? И про вас, сволочей? Казанок, Мачнев, Круглое… Они против тебя показания дали, Перегонцев, все рассказали.

— Врете вы!

— Я? Вру? Да ты, гнида, вошь болотная! Я — офицер милиции, начальник угрозыска?! Ты соображаешь, что вякаешь?

Мотыль, сбитый неожиданным и очень сильным ударом Мерзлякова, снова отлетел к стене, ударился головой о батарею парового отопления, застонал.

Опер — широкоплечий, в кожанке — стоявший у дверей, выглянул в коридор.

— Нормально, Игорь Николаевич, — сказал он на немой вопрос Мерзлякова Никого.

— Ты считай, считай, — посоветовал капитан, потирая правый ушибленный кулак и обращаясь к Мотылю, который уже снова сидел на стуле. — Суммируй. Сколько там набежало? Сорок лет?

Неплохо, Мотыль, неплохо. Дальше поехали. Угоны за вашей шайкой числятся? А как же. Три машины. Ты думаешь, мы тебя просто так сегодня взяли? Едем и думаем, какую бы сволочь прокатить до райотдела да морду ему набить, да? Делать нам не хер? Ха-ха-ха… Нашли угнанные-то, Мотыль, нашли! Одну, правда, вы успели раскурочить, на другой номера на движке перебили…

Снова смотрим депутатский документ. Та-ак, где же это про транспорт?..

— Сто шестьдесят шестая, товарищ капитан, — подсказал Шаталов. «Неправомерное завладение автомобилем». Восемьдесят третья страница.

— Ага! Правильно. Читаем вслух: «… угон… без цели хищения… на срок до трех лет…», это не вам, Мотыль, вот: «… группой лиц по предварительному сговору… от трех до семи лет». С применением насилия — от двенадцати лет. Суммируешь, Мотыль?

Тот молчал, потирал ушибленную голову.

— Вышку ты себе уже заработал, Перегонцев, как ни крути. Кое-что пойдет, конечно, в зачет, больший срок поглотит меньший, да, но если тебя не расстреляют, то пожизненное тебе обеспечено. Даже без инкассаторов.

— Каких еще инкассаторов?! — взвился Мотыль, и опер, стоящий у двери, медлительный с виду парень, тотчас подскочил к нему, двинул кулачищем в бок, пригрозил: «Сиди спокойно. А то зашибу».

— Каких инкассаторов? — снова, побелев от злости и растерянности, переспросил Мотыль.

— А таких. У «Сельхозпродуктов», на Дмитровской. В начале сентября. Думал, сойдет с рук?

Все продумал, умело скрылся с места преступления, следы замел?! Видели тебя, Мотыль, видели!

И морда — вот она: твоя! Можешь полюбоваться. — С этими словами Мерзляков сунул под нос Перегонцеву фотографию робота — тот действительно чем-то походил на Мотыля.