— Чем тебе не угодили одуванчики, Дейлин?

Эльф, не пожелав ответить, хмуро посмотрел на меня, потом на картинку, явно задетый попыткой критики своего произведения. Я ждала ответа, и не собиралась смущаться. Он пожал плечами, и просто ушел: то есть как всегда, спрыгнул на свой балкон. Возмущенная открытой бестактностью, отомстила:

— Ничего они не желтые. — Сказала нарочно громко, уходя в комнату.

— Ты позволишь мне потревожить твое одиночество? — Не прошло и минуты, как эльф вновь стоял на террасе. И, когда я вернулась, требовательно: — Почему они не желтые?!

— В твоем желтом слишком много золота. И очень мало солнца.

Сведя брови, Дейлин в упор смотрел на цветы. Просто замер, если бы ветер не шевелил кудри, можно принять за статую. Поленившись идти через комнату и коридор к общепринятому выходу на террасу, просто перешагнула невысокий разделительный бордюр, выдвинула из ниши кресло — одно, — и села, ожидая результатов размышлений.

— Все равно не понял. — Признался, наконец, эльф, обретая вновь подвижность. — По-твоему, желтые - это кувшинки?

Старательно вспомнила кувшинки в закрытом пруду, в правом крыле Розового дворца, решительно не согласилась:

— Не знаю, с примесью чего, но в тех цветах тоже не весь цвет - желтый.

— Потому что они немного с зелена. — Подсказал Дейлин, вновь занявшись изучением одуванчиков. — Так что?

— У золота оттенок пламени. У солнца - нет. — Не умея сказать точнее, попыталась использовать сравнения. — В твоих одуванчиках слишком много огня, это неправильно. Весной нет накала, нет открытого жара. Весна разнообразна и ярка, но осторожна. А твои цветы имеют окрас тех, что цветут на излете лета.

— Знаешь, я подумаю над твоими словами. — По-моему, и не расслышав меня толком, согласился Дейлин, небрежно прощаясь.

Подождав, пока эльф исчезнет привычным путем через перила, еще раз осторожно подошла к карнизу. Нет, совершенно точно - они слишком красные.

Тревожное настроение, в общем-то, не имеющее ничего общего с художником, не позволяло усидеть на месте. Походив бесцельно по комнате, покосилась на полку с восковыми уродцами, вновь вышла на балкон. «Тучи уплотнились, к ночи они затянут все небо,» — подумала, посматривая на тонущее в пушистых перинах солнце. Шум ветра, обычно так много говоривший мне, казался раздражающе громким. Хочу тишины — поняла отчетливо. Внешней и внутренней. Я устала жить ожиданием. Я устала прислушиваться к шагам в коридоре ночью, и собственному отчаянию днем. Я знаю, что никогда не услышу того, чего жду с упорством, достойным лучшего применения.

Одиночество многоречиво, я устала его выслушивать.

Кувшинки в закрытом пруду — возможно, они действительно желтые… Сдернув со спинки кресла меховую накидку, решительно спускаюсь вниз, в правое крыло Дворца, придирчиво спрашивая себя — а не затем ли бегу туда, что буду хоть немного ближе… к нему?..

Я не одна.

В полумраке крытого пруда постороннее присутствие ощутилось резко, тревожаще.

— Прости, что нарушаю твое одиночество. Ты желаешь остаться одна?

— Я слушаю тучи, здесь, где их голоса не перекрывает гомон леса. Если желаешь, их можно слушать и вдвоем. — Неожиданно храбро ответила, удивляясь собственной разговорчивости.

Эльф подходил из затененного угла, вырисовываясь сначала силуэтом, потом объемной тенью. Отведя взгляд, принялась рассматривать кувшинки: желтые, белые и розовые, почему-то уверенная, что настоящие кувшинки бывают только какого-то одного из представленных цвета.

— Я — Маррир, а ты, верно, Элирен?

Плотные тучи все более становились свинцовыми. Если бы сейчас была не зима, наверняка могла бы разразиться прекрасная гроза. Снег, превратившийся из мелкой крупы в пушистые комки, постепенно гасил окна в прозрачной крыше, затягивая их таинственной занавесью. Когда слой его слишком тяжелел, он просто съезжал по покатым поверхностям, на какое-то время освобожденное окно вновь оживало, потом всё повторялось. Клочки полу-света мягко перемещались по поверхности пруда, придавая тишине завершенность.

Темнело.

«Ты — блик. Я — тьма. Это танец, Элирен».

«Вообще-то я не подходящий партнер тебе, эйльфлёр…»

«Кто слышит голос зимы, тот слышит музыку теней».

Медленный танец в сгущающихся сумерках… он просто взял меня за руки, и повел по песку, мысленно отсчитывая ритм: «»раз, два… раз, два…

Шаг друг к другу, шаг назад. Шаг в серый квадрат, шаг в квадрат плотной ночи. Поплыли столбы рассеянного мутного вечера, поплыл притихший пруд. Переплетаясь, смазываются границы даже теней. Даже оттенков. Даже тишины.

Мир закружился вокруг нас, вокруг обрывков тьмы, вокруг светлых пятен под ногами, чистых окон и незрячих глаз…

— Ты желаешь остаться, или покинешь пруд?

— Мне пора уходить. — Скрывшая реальность темнота усилила мистичность. Окна сверху окончательно погасли, скупо отливая серым, не пропуская и луч света. Где-то рядом эльф, но я не слышу его движений, отпустив руки, не чувствую присутствия.

— Если позволишь, хотел бы проводить тебя наверх.

Вложив пальцы в точно протянутую руку, неторопливо иду за ним.