Герцог приказад удвоить патрули, однако беспорядки продолжались: была задета честь знатнейшего семейства Толедо. Нанятые доном Рибера, по городу рыскали наёмные убийцы. Каждое утро находили новые трупы, но Педро Гарсии среди них не было. Братья Рибера поклялись не переступать порога дома, пока не найдут убийцу сестры.

Педро нашёл их сам, узнав, что гибнут его друзья. Он успел ранить старшего Риберу. Ещё живого Педро принесли к герцогу, и наутро он был повешен.

— Но на этом история не заканчивается, — сказал профессор. — О, нет! У Педро был брат. Приехав из Мадрида, он под видом просителя явился к дону Рибера и перерезал ему горло. Он не успел уйти. Говорят, братья Рибера разрезали его на куски. Его звали Хосе Гарсия…

Вот такая история. А всё началось здесь, на этом самом месте, четыреста лет назад. Мария Рибера выходила из церкви, когда Педро подошёл и ударил её кинжалом.

— Почему он это сделал? — спросил я. В Толедо я был проездом. В то время я только закончил академию и готовился принять сан.

— Почему он её убил? Из ревности. Он приревновал её к сыну герцога, молодому Мигелю Перейро. Совершенно без оснований, я думаю.

— А У Хосе Гарсии не было родни?

— Нет. К счастью. Правда, незадолго до своей кончины он женился, но детей у него не было.

— Вы, наверно, очень хороший профессор. Вы помните все имена, все детали этой истории…

— Ах, молодой человек! Да ведь может из-за этой-то истории я и стал учёным! Вы знаете, как меня звать? Аурелиано Рибера! Я последний из древнего рода Рибера! Вот так-то, молодой человек…

Профессор вздохнул и погрузился в свои мысли.

Опускались сумерки. На ступени церкви лежал серый камень.

«Наверно, этому камню тоже четыреста лет…» — подумал я.

— У него был сын…

— Что?

— У Хосе Гарсии был сын, — сказал я и ударил профессора камнем по голове.

Он упал с проломленным черепом на том самом месте, где четыреста лет назад я зарезал прекрасную Марию Риберу, беспричинно приревновав её к сыну герцога, молодому Мигелю Перейро.

— Или вот ещё недавно на Крите, — рассказывал девушке профессор, — нашли одно удивительное захоронение. Кувшины, драгоценности, оружие… Но главное — прекрасно сохранившийся скелет молодого вельможи в парадном облачении. На ногах его были золотые браслеты, на поясе меч, в руках скипетр, украшенный рубинами, а в зубах — вы не представляете, что было у него в зубах!..

Тут самолёт тряхнуло, и в салоне запахло дымом. Появилась стюардесса.

— Пристегните, пожалуйста, ремни.

— Скажите, ведь всё нормально, — испуганно заговорила женщина сзади.

— Ведь мы не упадём, правда же мы не упадём?!

— Не знаю, — сказала стюардесса. — Пристегните ремни!

— Мама… — сказал профессор.

Сидящий впереди молодой хасид обернулся:

— Так что же всё-таки… А, впрочем… — он махнул рукой и снова погрузился в чтение, нервно кусая пейсы.

— У меня жених в Индиане! — завизжала девушка.

— Заткнись! — сказала стюардесса по-испански.

Самолёт кувыркнулся, штопором пошёл вниз, упал на скалы и взорвался.

Ночь. Город спит. Темно. Только на площади горит один фонарь.

Вокруг фонаря кружатся бабочки. Много бабочек. Вот и ещё одна. Она подлетает и ударяется о стекло. Фонарь разбивается, на землю летят осколки, и бабочки разлетаются в разные стороны.

«Я всем приношу несчастье, — думает бабочка. — Это потому что я сама несчастна.» Она замечает в небе круглую луну, и летит к луне.

А в самом центре луны за пультом сидит человек.

— Учитель, — говорит человек. — Все лампочки мигают хорошо, и приборы гудят ровно… Только я забыл, какую кнопку надо нажать, синюю или красную?

Ответа нет.

— Учитель, учитель! — зовёт он испуганно.

Тишина. Учителя нет.

Человек закрывает глаза и нажимает на обе кнопки…

Но ничего не происходит. Мигают лампочки, и луна всё так же ровно плывет по небу.

В парке мы собираем букеты из листьев. Из красных и жёлтых листьев, упавших с клёна. Только я собираю все листья подряд. Я срываю зелёные листья кустов и поднимаю мокрые чёрные листья, лежащие в лужах. Мой букет самый большой. Я бросаю его вверх, и ветер уносит листья. Другие дети смеются и что-то кричат мне. Но я не понимаю их языка.