Том 3. Стихотворения 1918-1924
вернуться

Брюсов Валерий Яковлевич
Шрифт:

Октябрь 1919

Романтикам

Вам, удаленным и чуждым, но близким и милым. Вам эти строфы, любимцы отринутых днем! В зеркало месяц виденья бросает Людмилам, С бледным туманом слита вереница теней; С тихой и нежной мечтой о принцессах лилейных, Рыцари едут в лесу за цветком голубым; Жены султанов глядятся в кристальных бассейнах В знойных гаремах, окутанных в сладостный дым. Светлы картины, и чары нe страшны; пропитан Воздух великой тоской но нездешией страде! В юности кем этот трепет тоски не испытан, Кто с Лоэнгрином не плыл на волшебном челне? Трезвая правда сожгла ваши чистые дали, С горных высот мы сошли до глубоких низин; С грохотом города стены холодные встали, С дымом фабричным задвигались поршни машин. Вышли другие, могучие силой хотений, Вышли, чтоб рушить и строить на твердой земле, — Но в их упорстве был отзвук и ваших стремлений, В свете грядущего — луч, вас манивший во мгле! Вам, кто в святом беспокойстве восторженно жили, Гибли трагически, смели и петь и любить, Песнь возлагаю на вашей бессмертной могиле: Счастлив, кто страстных надежд здесь не мог утолить

1920

Одиссей у Калипсо («Сквозь легкий дым земных воспоминаний…»)

Сквозь легкий дым земных воспоминаний Светлеет глубь зажизненных страстей, Я ль тот пловец, кто взносит к небу длани, На берег брошен из морских сетей? Я ль чуждый гость в чертоге крепкостенном, Где Калипсо кудель судьбы прядет, — Днем на пиру сижу блаженно-пленным, В ночь с уст царицы пью пьянящий мед? Как бред былой, скользят и тают лица Друзей случайных, призрачных врагов; Вновь, как во вне, мы двое, жрец и жрица, Сквозь сонм льстецов проходим чтить богов. Но в час зари, чуть стают чары мрака, Я восхожу на кручь прибрежных скал Смотреть в туман, где спит моя Итака, Внимать, как ропщет в даль бегущий вал. Я ль в светлом доме островной сибиллы, Вдыхая сладость элисийских нег, Вздыхать готов о дымных безднах Скиллы, В мечтах лелеять с шумом волн — побег? Что мне, кто знал слепительности Трои, Кто сирских пленниц к ложам нежным влек, — Ахайи скудной зеркало пустое, Сны Пенелопы, Телемака рок? Иль но пресыщен полным кубком славы, Не отягчен венцом вселенной всей, — Как нектара, жду нежащей отравы Я, опытный, я, мудрый Одиссей?

28 августа 1920

Одиссей у берегов феаков

(Одиссея, песнь V)

«Будешь помнить!» Прогремела Мне насмешка Посидона. Коней бурных он направил В глубь взволнованного лона, В свой коралловый чертог. Но всем ветрам предоставил Выть над морем гневный бог, Плещут, мечут пеной белой Ярый Эвр, свирепый Нот, Зверь Борей и Зефир юный; Понт на шумные буруны Мчит со мной мой утлый плот. Все ж со мною — Левкотеи Неземное покрывало, Деву мудрости, Афину, Что не раз в беде спасала, Я, упорный, помяну. Плот разрушенный покину, Кинусь в мутную волну, Буду плыть к земле смелее: Знаю, гибельного дня Сладость будет не такая! Там, на бреге, Навсикая Ждет, прекрасная, меня.

20 марта 1921

Цезарь Клеопатре

Нас влекут пурпурные ветрила, Нежен вздох павлиньих опахал, Терпкой влагой душно веет с Нила, В жгучей сини Феб недвижно стал. Мысли — четки. Выслушай, царица! Ропот мой безумьем назови. Пусть в тебе таит свой бред блудница, Цезарь тож не новичок в любви. Что ж! пред кем, скажи, в Александрии Я сложил и фаски и венец, Взор закрыл на распри мировые, В Риме кинул золотой дворец? Иль гетер в столицах шумных мало? Иль не я владыка всех земель? Но от хитрых ласк душа устала, Что мне в снах Киприды лишний хмель? Нет, египтянка! в изгибе строгом Губ твоих, в огне холодном глаз Понял я призыв к иным дорогам, К большей глуби, соблазнившей нас. Клонит лик пред сыном Афродита, Эрос-Мститель гнет священный лук. Пропасть высшей страсти нам открыта. Чу! на дне — камней скользнувших звук! Миродержец, днесь я диадемой Царственной вяжу твое чело. Не в Киферу нас влечет трирема, В даль столетий — фатума весло. Нам сужден ли сов мгновенной неги? Прочь Гефестом кованная сеть! Двум кометам в их надмирном беге, Нам дано в пример векам алеть. Так гори, согласно пламенея, Огнь любви спеши со мной вдохнуть, Чтоб с тебя он сжег клеймо Помпея, Чтоб к клинку мне подготовил грудь!

1920

Геро и Леандр

Леандр

Геро, слушай! слышишь, Геро! Рядом в лад стучат сердца.

Геро

Милый, нет! у башни серой Ярость волн бьет без конца.

Леандр

Геро, лик твой жутко нежен, Весь плывущий в лунном дне!

Геро

Милый, ах! луной взмятежен Понт, взносящий вал во сне.

Леандр

Геро! грудью грудь согрета, Руки слиты, дрожь в устах…

Геро

Милый! стужей млеет Лета, Мчит в зыбях холодный прах.

Леандр

Геро! встанем! в свет победный Бросим тело, бросим страсть!

Геро

Милый! грозно ветр бесследный В море вскрыл пред смелым пасть.

Леандр

Геро! помни! веруй, Геро! Прочны связи влажных губ!

Геро

Милый, ах! у башни серой — Вижу твой взмятенный труд.

1920

Боттичелли

Что затеял ты, Рок? не игрой ли На арене веков занят ты? Толпы бросил ты к Савонароле, Руки, в знаке креста, подняты. И от воли ль твоей, от речей ли Исступленца, что длань распростер, Возложил Сандро Боттичелли Картины свои на костер? Ты ль решил, чтоб слезой черно-палевой Оплывала Венер нагота, А народ, продолжая опаливать Соблазн сатаны, хохотал? Ты ли дым, над Флоренцией вскинутый, Отвердил в извечный гранит, Обратил в бесконечную скинию, Где примеры вселенной хранить, Чтобы помнили, видели, ведали, Что нельзя Красоте перестать, Калидасой встающей над ведами И Рембрандтом над трупом Христа?