– Пирог с мясом!

Я сделала глубокий вдох, выдохнула, пытаясь прогнать эту печаль, вызванную словами мачехи. Досадно, но она права. Я и сама понимала все. И нет - я не собиралась любить его. Не собиралась. Не собиралась и не буду, не буду... Я опустила голову и с яростью потерла виски пальцами.

Мана стоял передо мной. Я очнулась, увидев его бежевый свитер. И смотрел на меня вампир так, будто знал все мои мысли. Он неодобрительно зыркнул на телевизор. Там по-прежнему правилось в церкви.

– Мана, я... Я тут подумала - а, может, мой папа Валерий - вампир, а?
– задала я этот идиотский вопрос с одной лишь целью - заставить его отвлечься от моих чувств.

Его разомкнутые губы дрогнули, а глаза изумленно расширились.

– Нет, Гайя, нет. Он человек.

– А притвориться нельзя?

– Ну, разве что он очень старый и искусный вампир.

– Видишь...

– Гайя, ты могла просто прикоснуться к нему серебром. Браслетом своим. Или разуть глаза и увидеть, что на шее твоего отца висит серебряный крестик, - Мана ухмыльнулся. Он любит, когда я лажаю.

– Мы с ним похожи. И я подумала, а что если...

– Нет. Мне жаль, но он человек.

В гостиной оживленно общались, надеюсь, моя семья не услышит то, о чем говорим мы с Маной. Он положил руку на мое бедро, погладил его.

– Хочешь, я тебе покажу мою маму?
– спросила я у Маны, желая отвлечь его от щупанья моей филейной части.

– Хочу, еще как.

Альбомы я положила на подоконник, возле горшка с аспарагусом. Указав Мане на стул, я присела. Он скользнул на место подле меня и бесцеремонно раскрыл первый альбом.

– Эй, я буду показывать...
– возмутилась я.

– Это она, да?
– Мана не дал мне закрыть альбом, в котором были фото, сделанные после моего рождения. Он положил ладонь на мою руку, мешая.

Он склонился к большой портретной фотографии моей мамы, внимательно изучая ее лицо.

– Как ее звали?

– Анна.

– Анна Антонин... А девичья фамилия?

– Вроде бы Степнова.

Я вскочила.

– Секундочку, Мана.

Я через ванную вышла к лестнице на второй этаж, чтобы не привлекать внимания семьи, дефилируя через гостиную. В кабинете папы в сейфе лежали все наши документы. Конечно, сейф был закрыт. Черт!.. Хотя с нашим Севой я бы не только сейф, но и серебро столовое попрятала бы.

– Гайя?
– я вздрогнула, услышав настороженный голос отца.
– Что ты тут делаешь?

Я обернулась к папе:

– Пытаюсь документы достать из сейфа. Можешь открыть?

– Какие именно документы тебя интересуют, Гайя?
– папа приблизился.

– Я хотела взглянуть на ваше с мамой свидетельство о браке, ну, просто забыла ее девичью фамилию.

Я не могла понять, почему с такой подозрительностью изучает мое лицо этот всегда беспечный и рассеянный человек.

– Ее девичья фамилия была Степнова, - сказал мне он.

– А можно мне все-таки взглянуть, пап?
– как можно жалобнее и мягче попросила я.

– Ты мне ничего не хочешь сказать?
– вдруг спросил он.

И это было так дико: папа никогда не любил лезть в душу, принуждать к ответу, избегал серьезных разговоров.

– Ну... Не знаю даже. Что странного в том, что меня интересует такая мелочь? Важная для меня лично мелочь.

Папа вздохнул, кусая губы. Он думал. Наконец, я не выдержала:

– Ох, па, почему у меня такое чувство, что это ты мне что-то должен сказать?

Он махнул рукой.

– Дай-ка, - он подошел к сейфу, набрал необходимую кодовую комбинацию.

Папа долго искал то, что я просила.

– Увы, - он потер лоб, - и не знаю даже, где оно...

Я без слов отняла у него пачку бумажек. Я уже не доверяла ему.

– Гайя...

Я подняла на него глаза. Папа скрестил руки на груди. Его лицо не выражало никаких явных эмоций, пожалуй, оно было немного усталым.

– Скажи, для тебя так важно знать это?

– Да.

– Хорошо. На самом деле я взял ее фамилию. Тебя никогда не удивляло, что в нашем доме не было книг моего отца? Я не хотел, чтобы мои дети знали... У нас с ним разные фамилии.

Мои дети... Кроме меня это никого не волнует.

– Да как же... Вы ведь почти не общались...
– я была потрясена.

Папа сел на стул, обитый темно-красным бархатом.

– Не общались. Я отринул славную фамилию Степновых...