Наутро, стоило мне открыть глаза, как Мана (в одних лишь шортах сидящий на банкетке возле кровати) спросил:

– Ты себя хорошо чувствуешь?

В голосе легкое беспокойство.

– Да. А что?
– я приняла из его рук стакан с красной жидкостью.
– С утра бухать не хочется...

– Это сок. И моя кровь. Я вчера...
– Мана сел на кровать, подогнув под себя ногу.
– Немного забылся, - мне или показалось, или в голосе вампира было что-то вроде раскаяния.
– Прости.

– Не за что просить прощения, - я махнула рукой, садясь и опираясь спиной о подушку.
– Мне понравилось. К тому же, это так в твоем характере - платить за все.

– То есть?
– насторожился Мана.

– У Кима позавчера я почти принудила тебя к сексу, - я не отказала себе в удовольствии ехидно ухмыльнуться - как любил ухмыляться сам Мана, - а ты этой ночью вернул мне должок, да еще и сверху щедро отсыпал...

Вампир нахмурился, встал. Ходил по комнате, пока я пила сок.

– Не верится, что за свою жизнь ты не успел примириться с тем, какой ты.

– А ты поверь, - эти тихие слова были сказаны, когда Мана выходил из комнаты.

Я обеспокоилась его странной реакцией на мои слова. В самом деле, за Маной наблюдалась тенденция к неосознанному, пожалуй, отмщению. И эти его предложения - к примеру, причинить боль ему за причиненную мне - о многом говорят. Мы часто применяем в общении с себе подобными ту модель поведения, которую хотели бы видеть применяемой к нам самим. Соблазняем так, как хотели бы быть соблазненными, и далее в том же духе.

Итак, мой обольстительный ангел мщения, значит, не в таком уж ты ладу с гадким собой...

Я нашла Ману на диване в зале. Он задумчиво курил в потолок, даже телевизор не включил. Я села на краешек дивана и выжидающе уставилась на вампира.

– Мне не нравится, когда ты такая, - наконец, с тяжелым вздохом, сказал он.

– Какая?

– Тихая.

– Ну... дай мне повод покричать.

– К моему сожалению, у меня есть для тебя весть, которая даже даст тебе повод меня расцеловать.

– Вот уж вряд ли.

– Ты сможешь с сегодняшнего дня ходить по магазинам и туда, куда тебе вздумается - конечно, исключая Blue Blood и дом Кимуры.

– Правда?! А что так?

– Ну, у тебя будет компания, которой я доверяю как самому себе. Причем, - Мана взял свой мобильник, лежащий рядом, взглянул на время, швырнул телефон обратно на черный велюр, - причем уже очень скоро...

Зеленоглазый резво вскочил, затушил сигарету в пепельнице.

– О ком ты, Мана?

– Я сейчас, оденусь...

И он умелся в мгновение ока. Конечно, кто бы ни приехал, нехорошо встречать гостей в трусах. Хотя мне очень нравилось разглядывать Ману, когда он скакал в таком виде...

Я умылась в ванной и почистила зубы пальцем. Ужасно хотелось домой - вымыться в своем душе и надеть другую одежду. Кажется, я не была в своей квартире целую вечность. Еще бы - в несчастные двое суток вместилось столько событий и впечатлений.

Мое внимание привлек звонок в дверь. Дернувшись, я уронила полотенце. Пытаясь в спешке повесить его обратно, уронила еще раз.

Когда я выскочила из ванной, как на пожар, то увидела, что Мана, застегивая манжет черной рубашки, спешит к двери.

– Все в порядке, - бросил он мне, - это свои...

Как я заметила, лицо у моего вампира повеселело до такой степени, что я увидела его зубы, обнаженные в улыбке. Интересно, кто же это такой пришел, что Мана лыбится как собака-улыбака.

Я нерешительно застыла за углом коридора, готовая в любой момент спрятаться в кабинете Маны. Между тем вампир взглянул мельком на дисплей, передающий картинку с камеры над дверью. И быстро-пребыстро открыл все замки и отключил сигнализацию. Распахнул дверь.

– О сэкур, мон филле сон веню...
– ну, или что-то в этом роде со смехом произнес Мана. Французский, решила я. Никогда не учила этого языка...

Я не успела задуматься над значением слов вампира. С дикими воплями и дикой скоростью некто молнией снес Ману, да так, что припечатал его к стене коридора. В ужасе застыв за углом, какой-то задней мыслью думая, что бы использовать в качестве оружия, я увидела, что Мана, прижатый к стене, держит под попы двух девчонок, которые, в свою очередь, крепко обхватили его руками и ногами, а теперь покрывают его лицо беспорядочными поцелуями и о чем-то без остановки трещат на французском. Мана со смехом уворачивается от поцелуев и что-то отвечает им. Я вышла из-за угла и, прислонясь к стене плечом, стала наблюдать за этим развратом.