– Это было эпично, - сказала Жози.

– Он умер лишь на четвертые сутки, - добавила Жанна.

– И мы смотались из Парижа, - закончил Мана.

Потрясенная, я не знала, что и сказать.

– Но... ведь они были всего лишь людьми, - выдавила я, наконец.
– Неужели тебе стало жалко тех, кем вы беззастенчиво пользуетесь?

– Я против бессмысленной жестокости. К тому же, взгляни на этих ангелов, - Мана сжал макушку Жанны пальцами и заставил ее поглядеть на меня, - ну разве они не стоили того, чтобы их спасти?

Он смеялся.

– К тому же, в Монако пару месяцев спустя я выяснил какие они... веселые, жестокие и умные. Лучших детей я не мог бы и пожелать.

– Мне жаль, что вам довелось через такое пройти, - сказала я, обращаясь к сестрам.
– Эту историю даже слушать больно...

– Прошу, не расстраивайся! У нас все сложилось просто чудесно, как видишь, - сказала Жози.

– Тебе стоит закончить рассказ о других твоих детях, - снова напомнила Жанна.

– Ну вот, в следующем году я уже без тени сомнения нашел и обратил Натаниэля. Ему было 26 лет, ныне он мастер Львова.

– А мы - мастера Луганска, - сообщила Жози не без гордости.

– Львов и Луганск - вампирские центры Западной и Восточной Украины, - пояснил Мана, - считается, что после Ингемара и нас с Кимом самые главные - Натаниэль и эти две свежие 150-летние маргаритки, - Мана, закрыв глаза, выдержал тычки в ребра.
– Так вот, после Ната я обратил в 1903 году - уже тут, в Киеве - Сонечку. В 1999 году она вышла замуж за мастера Франции, Ривелена...

– Шикарная свадьба была...
– мечтательно припомнила Жози.

– Погоди, Мана, - едва уловимая сперва мысль теперь оформилась окончательно, - это что же за династические браки, а? Не без твоего ведь вмешательства твои дети так высоко поднялись.

– А я и не скрываю, что продвигал их. Я заботливый папочка, - протянул он гадким-прегадким голосом в лучших традициях Драко Малфоя, и смачно чмокнул обеих своих девочек в лицо - куда достал: Жанну - в переносицу, Жози - в лоб.

– Ну, затем я обратил Тимофея, 27 лет, 1912 год, он недавно начал самостоятельную жизнь возле Тристана. В 1927 обратил Фружину, ей было тогда 17 лет. Очень красивая и очень не желающая быть монахиней. Затем, в 1933 я обратил Полину и Андрея, брата и сестру, 22 и 19 лет. После аж в 1975 обратил Клеменцию, 22 года. Потом, когда в 1994 убили моего новообращенного Сашу и в свете дальнейших событий я перестал обращать вовсе. Тим, Фружина, Поля, Андрей и Клеменция были мной спрятаны у Тристана в начале 90-ых. Думаю, всех их, кроме Клеменции, стоит уже вернуть назад. Как-никак источник неприятностей - Фэнел, мертв, может, новички и будут выживать...

– Я бы не стала рисковать, - сказала ставшая серьезной Жанна, - у вас тут вообще что-то очень и очень странное происходит сейчас. К нам приезжал в гости Вадим Лукомский - ну, этот засланец Фолькера...

Фолькер Верейн - не сразу, но вспомнила я, мастер европейской России.

– Говорит, недавно к его мастеру приезжал сам Демьян Непомнящий - мастер Сибири и окрестностей. А ведь он очень закрыт, анонимен, явно прячется. Даже имя у него на мысли определенные наводит...

– На какие мысли?
– перебила я Жанну.

– На мысли о том, что это не его настоящее имя и фамилия, - ответил вместо нее Мана.
– Обычно такими фамилиями награждали беглых каторжников, крепостных, ренегатов всяких и отступников. Мол, отшибло у него память, у сердешного, аж родства своего не помнит.

– Вот как...
– протянула я, переваривая услышанное.

– И все же ты, Жанна, не права насчет Демьяна. Он анонимен, потому что рожу свою никому не кажет, это да. А вот с именем у многих мастеров та же беда. У нашего Ингемара слишком громкое имя, чтобы с ним спокойно жить. Не знаю, кто таков Демьян, но у него, наверное, тоже есть причины скрывать имя. Третий мастер России - Эли, мастер Кавказа, тоже носит весьма условное погоняло. Эли - в переводе то ли правитель, то ли повелитель значит. Да и Мастер Европы - думаешь, он Траян Романо? Траян Римлянин - что может быть проще и уместнее для него? Настоящие имена мастеров иногда опасно знать.

– Так вот, Вадик Лукомский сообщил о том, что приезжал Демьян, после чего Фолькер начал нервничать и звонить Ингемару, Эли и этой... Пракседе, белорусскому Мастеру.

– Да Фолькеру-то что? Он там в Москве окопался со всех сторон, медики у него не бушуют, половину вампиров не вырезали, - со злостью Мана вытащил руки из-за спин девочек, встал, - мы еще поговорим об этом. Я сейчас.

Едва Мана скрылся за дверью зала, набирая на ходу чей-то номер на телефоне, как Жанна прыснула:

– Нет, какой он все-таки ревнивец! Наверное, ему Ингемар ничего об истериках Фолькера не рассказал, вот Мана и бесится...

– А ты дампир, да?
– спросила меня Жозефина.

– Да. А ты видишь это?..

– Да нет, нам Мана сказал. Мы теперь от тебя ни на шаг.

– Меня это не пугает, - я слабо улыбнулась, - зато я смогу хоть из дома выходить.

– Здорово! У нас в Луганске и шмоток нормальных не купишь, прошвырнемся по магазинам, да?!
– Жози пришла в восторг, когда я кивнула с преувеличенным энтузиазмом.
– И пойдем на девичник в кафе, а потом будем танцевать в клубе?