– Наоборот - лучше пусть покрепче сидит, - беспечно отозвалась я.

Тяжелый взгляд зеленых глаз был мне знаком.

– Либо снимут с пальца, либо отрежут с пальцем, - негромко заметил он.
– Что тебе больше по вкусу?

Я оторопела, неприятно пораженная правотой Маны. Дурные какие-то предчувствия снова напали на меня.

– По здравому размышлению, - Мана встал, метнулся в комнату, вернулся уже в трусах и с джинсами в руках, - я должен научить тебя хотя бы элементарным правилам выживания.

Он натянул джинсы (наверное, Мана и впрямь был настроен серьезно), сел возле меня. Лицо у вампира было такое, словно он болен раком и сейчас ему предстоит сказать об этом своей... своему... очень близкому человеку.

– Никогда не перечь тому, кто сильнее. Тем, кого больше. Подчиняйся всему. Не пори горячку, любое действие или противодействие - только после тщательного обдумывания. А за пистолетом ухаживать надо так...

В течение следующего часа зеленоглазый поистине драконовскими методами вымуштровал меня разбирать и собирать пушку, смешивать "Клятву на крови", дозировать свою кровь (содержимое фляжки), чтобы добиться эффектов лекарства или допинга.

– Стоп!
– Мана бесцеремонно дал мне подзатыльник, когда я впервые попыталась приложиться к фляге. Я подавилась, а Мана, подтащив меня к раковине, заставил сплюнуть кровь и прополоскать рот водой.
– Скапутиться решила, что ли?

Я стояла, высунув язык, боясь глотать слюну. Вампирская кровь так странно обволакивала... Мана затолкал язык обратно мне в рот.

– Расслабься.

В коричневой коробочке лежали серебряные пули.

– Я упустил один важный момент, - невесело сказал Мана, ловко собирая, как он сам сказал, "Келтек", - я-то помню, что ты дампир, - он жестом попросил меня смотреть на пистолет, - видишь, очень просто. Теперь ты пробуй. Так вот, помню, что ты дампир, а о том, что тебя можно научить защищать саму себя, забыл...

– Мана, - после его часовой лекции на тему "Как надо жить" я была в таком ступоре, что на автомате задала волнующий меня вопрос, - а как ты Мурзу поймал?

– Я его не ловил, - невозмутимый вампир помог мне разобраться с штифтом "Келтека", - он сам пришел.

– То есть? Пришел и попросил посадить его в клетку?

– Не совсем. Эта квартира у меня - как ловушка. Уходя, я оставляю закрытым лишь самый простой замок...

– О господи!..

– А поскольку я много лет стоял во главе Триариев - мое лицо и меня знают все, кому не лень. В том числе и мой этот адрес знают.

– Но ты оставлял меня тут!

– Для таких случаев у меня есть куча замков, видеонаблюдение и две сигнализации. Одна - на пульте охранного агентства, другая - моя личная.

– Но как можно жить в таком опасном месте, Мана?
– я воззрилась на него осуждающе.

– Я живу в клубе, - сказал он.

– Вот как. И говорить об этом ты мне не собирался.

– Собирался. Непременно. Просто там такая берлога... А тут даже "Стейнвей" есть.

Мана улыбался.

Потом... потом было здорово. Он рисовал меня, при этом позировать можно было весьма условно. Мне милостиво разрешили читать книгу. Я взяла один из любовных романов, оставленных прежними пассиями зеленоглазого. Спустя 15 минут после начала позирования Мана аккуратно вынул из моих рук томик.

– Эй...

– Тшшш...
– быстро, как соску - хнычущему ребенку, вампир сунул мне "Трех товарищей" Ремарка.

И как он узнал, что больше, чем эту книгу, я перечитывала только "Мастера и Маргариту"?..

– У тебя лицо было такое кислое, когда ты читала тот роман...
– пояснил спустя какое-то время Мана.

Хороший, милый, добрый, настоящий Мана. С волосами, поминутно заправляемыми за уши, в голубых джинсах и с гематитом на шее. И босой. И такой сосредоточенный, легкий, безмятежный, без понтов, заскоков и закидонов. В какой-то момент меня перестал интересовать заученный почти наизусть текст, и на предложении Отто сходить на бокс я закрыла книгу. Устроившись поудобнее на диване, я принялась наблюдать за Маной. Поставив ногу на нижнюю опору мольберта, он чуть склонился к холсту.

– Я начал рисовать, когда Субирано подкинула меня Тристану, - вдруг сказал Мана.
– Он решил, что такому психу, как я, лучше всего подойдет такая арт-терапия. Неспешные движения кисти успокаивают, неяркие краски, по крайней мере, не бесят, и так далее. Мне даже ножа для бумаги в руки не давали.

– Субирано тебя довела до такого?..

– Я сам себя довел, - спокойно ответил вампир. Я не видела его манипуляций из-за мольберта, но лицо было видно хорошо. Вот он опустил глаза к дощечке, на которой растирал краски.
– Суби имела надо мной физическую и духовную власть, но морально ломаться или нет - зависело от меня. Так вот, я подумал - а что, оружия нет, едва ли не в комнате без острых углов держат - буду рисовать.