Она все же решилась спросить:

– Вы видите во мне только эту самую «маленькую дурочку»?

– Но я же не могу написать Ее Величеству, что самозванка оказалась весьма начитанной девицей, что все мечты юной особы о свободе, и только о свободе, что прелестная мотовка умеет толковать вкривь и вкось писания д’Аламбера и Руссо! Не мог же я такое написать! И кроме того, я мог бы сказать тебе, что ты напрасно устремляешься прочь от государственной власти! Эта власть так или иначе нагонит тебя. У нее, у этой власти, для каждого из нас, для каждого из подвластных есть место. И будь покойна, для своих противников государство также всегда находит место!..

– В тюрьме. Но можно ведь избежать тюрьмы!..

– Разумеется, можно хоть всю свою жизнь играть роль обезумевшего зайца, на которого это самое государство ведет охоту!..

Она молчала.

– Я знаю, что ты не послушаешься меня, – произнес он старчески-грустно.

– Я не послушаюсь, – согласилась она кротко, – но вы ведь не будете сердиться на меня?

– Нет, не буду…

Разговор занимал ее. Ей хотелось продолжить этот разговор.

– Но вы такой умный… – Ей показалось, что «умный» – слишком наивное определение. Она заговорила о другом: – Ведь это не ваш дом? Я догадливая…

– Да, – отвечал он, – ты догадливая, и, конечно же, это не мой дом. Я не мог бы поселить тебя в моем доме, где обретается мое семейство… Этот дом я нанимаю…

– Для таких, как я?

– Не надо становиться дерзкой, это не улучшит, а только ухудшит твою дальнейшую жизнь! Да, этот дом я нанимаю для таких, как ты, то есть для своих любовниц. Но на самом деле таких, как ты, очень мало! Я не знаю, с кем возможно сравнить тебя. А я знал многих женщин…

Она кивнула, потянулась и поцеловала его в висок:

– Ваш дом, наверное, замок?

– Наверное! – Он улыбался. Говорил он четко, хотя во рту недоставало даже и многих зубов.

– Вам многие подчиняются, но ведь и вы подчиняетесь… – Она не договорила.

– Разумеется! – Он был уверен в себе, в своем образе жизни… – Я охотно подчиняюсь Ее Величеству! Она великолепна! При восшествии на престол она нашла войска и финансы в совершенно расстроенном состоянии. Принужденная вести войны, она тем не менее сумела поднять уровень и армии и финансов и при этом ее подданные вовсе не были обездолены. Почти все общественные здания в Вене, почти все дороги страны приведены в замечательный порядок, выстроены также и новые строения и проложены новые дороги. Ее Величество богата, но одаривает щедро и часто. Правосудие процветает в ее владениях. Она набожна, однако будучи правительницей, имеющей широкие взгляды, она ограничила действия церковников и улучшила воспитание и образование молодежи. Политику ее возможно даже полагать несколько прямолинейной, но без фальши, совершенно без фальши!..

В отличие от него, увлеченного до некоторой степени сейчас своей речью, Елизавета вовсе не была уверена в себе и в своих действиях. И этой своей уверенностью, выразившейся в искреннем панегирике императрице Марии-Терезии, он даже вызывал в душе Елизаветы сильное чувство зависти.

– Вы говорите так, потому что хорошо устроены в жизни с самого своего рождения, – сказала она уныло. – Вот если бы вы родились в бедной семье…

– Я уже давно понял, что ты родилась в бедности. Но для мужчины существует много способов добиться чего-либо. Мужчина может, к примеру, служить в армии. Но прежде чем добиться чего бы то ни было, следует научиться подчиняться. Что же касается женщины, то она может улучшить свое положение в жизни посредством замужества… Но ты не умеешь подчиняться. Ты не будешь учиться искусству подчинения. Хотя… Невозможно уклониться от необходимости подчинения. И ты все равно то и дело кому-то подчиняешься, подчиняешься… – Он развел руки в стороны и вдруг хлопнул в ладоши…

Наступил день, когда он сказал ей, что, несмотря на всю его приязнь и даже и самые нежные чувства, какие он к ней испытывает, им следует расстаться. Она в ответ наклонила голову, гладко причесанные темные волосы блеснули слабо в солнечном свете. За окном по заснеженному пространству шагали какие-то люди – мужчины в широкополых остроконечных шляпах, женщины в накидках поверх чепцов и теплых платьев. Мужчины вскидывали трости. Служанки следовали за своими госпожами. Она сдержанно сказала ему, что благодарит его за все, что он для нее сделал. Он сказал, что ей стоило бы попытаться выйти замуж. Она снова наклонила голову и промолчала.

– Я знаю, ты не прислушиваешься к добрым советам, – он вздохнул и старчески улыбнулся.

Он собственными руками вручил ей значительную денежную сумму и указал банкирскую контору в Вене, где она сможет взять еще достаточное число золотых монет. Затем он подарил ей жемчужные грушевидные серьги, жемчужное колье, нарядное платье. Сундук и несессер содержали также многое необходимое в путешествии.

– Не думаю, что тебе нужен экипаж, это слишком дорого обходится, – решил он. – Дешевле воспользоваться почтовыми каретами…

Она подумала о своем коротком путешествии с Михалом, о том, как он неожиданно покинул ее. Собственно, это случилось дважды, но во второй раз это было связано с каретой, с ее каретой… Но ведь она уже привыкла терять. Она уже знала, что в жизни возможно потерять решительно все, все имущество, все деньги, все памятные вещицы – маленькие свидетельства былого…

Прощаясь с графом, она все же заплакала. Она понимала, что плачет, видя перед собой путь в неведомое. Она уже успела за столь короткое время привыкнуть к жизни спокойной и обеспеченной. Он сказал ей на прощанье, что не следует терять голову! Она смутилась и напомнила ему робко и с чувством неловкости о необходимости бумаг, которые будут удостоверять ее личность. Он отвечал, что помнит и обо всем позаботился. Она поняла, что ничего не надо уточнять.