Она прижалась лицом к обнаженной коже, напрягшейся под давлением мощных мускулов. Грудь его была покрыта тонкими шелковистыми волосками. Слабый аромат лимонного лосьона смешивался с терпким мускусным запахом тела. Широко раскрыв рот, она словно пыталась упиться допьяна этой плотью. Он не останавливал ее, и она чувствовала, как все его тело сотрясает мелкая дрожь желания.

Она обняла его за талию, поглаживая пальцами поясницу, подалась к нему бедрами, чтобы прижаться еще теснее, чтобы ощутить его возбужденную плоть. С губ его сорвался хриплый стон, и она поняла, каких усилий ему стоит сдерживать страсть.

— Кендра, если ты хочешь съесть хоть кусочек из того, что мы накупили, перестань так возбуждать меня.

— Мне кое-что пришло в голову, Джек, — прошептала она.

— И о чем же ты подумала?

Он говорил с трудом, как будто слова застревали у него в горле.

— О том, что на историческое побережье можно съездить и в другой раз, о том, далеко ли ехать до той гостиницы, где ты заказал комнату.

— Ты уверена, Кендра?

— Да!

Гостиница, выбранная Джеком, стояла на пригорке, откуда открывался вид на извилистую линию побережья. Гуляющие на лужайке под окнами гуси и утки придавали дополнительное очарование этому деревенскому домику с оштукатуренными стенами и остроконечной черепичной крышей.

Хозяин вышел встречать их в сопровождении громадного черного Лабрадора, неторопливо трусившего рядом.

— Не обращайте внимания на собаку, она добрая.

Мужчина взял сумку Джека и повел их в крохотный холл с низким побеленным потолком. Старинный кирпичный камин занимал почти всю стену напротив стойки.

Джек заполнил карточку, а затем они двинулись вслед за хозяином к узенькой лестнице. Перед дверью своей комнаты Джек забрал свою сумку и протянул руку за ключом.

— Я только хотел убедиться, все ли в порядке…

— Не надо. Спасибо.

Джек пристально посмотрел мужчине в глаза, и тот, покосившись на Кендру, вручил Джеку ключ на тяжелом медном кольце.

— Конечно, месье. Я все понимаю.

— Не знаю, радоваться мне или обижаться на то, как ловко ты проворачиваешь подобные дела, — сказала Кендра.

Джек закрыл комнату на ключ и поставил сумку к стене.

— В том, что мы собираемся делать, нет ничего постыдного, Кендра. Но раз уж ты согласилась прийти, я из кожи вон вылезу, чтобы ты радовалась.

Окно, выходившее в сад, было открыто, кремовые кружевные занавески слегка колыхались от морского бриза, в комнату проникал запах чабреца и розмарина. Старинная деревянная кровать с пуховой периной была застелена кружевным покрывалом.

Кендра взглянула на Джека, стоявшего в лучах солнца. Он смотрел на нее с нежностью, но на виске у него подрагивала жилка. Она угадывала в нем такое же тревожное ожидание и такую же решимость, как в себе самой.

Совсем недавно они не знали о существовании друг друга и жили своей жизнью по разные стороны океана. Они и познакомились-то всего несколько дней назад. Но когда она смотрела на Джека, то ощущала, как он близок ей и необходим. Все прочее значения не имело. И это чувство она испытала уже тогда, когда впервые встретилась с ним в закусочной на Елисейских полях.

Это было подлинное родство тела и духа. Они оба сразу осознали это, и сердца их запылали огнем. Она понимала, что он чувствует, видела, как он желает ее, угадывала нетерпеливый порыв страсти и восхищалась его самообладанием.

Ей не нужны были слова. Она и без того знала, что он жаждет ее всем своим существом. И точно так же она жаждала его.

— Я хотела надеть самое красивое, самое дорогое белье для нашей первой близости, — тихо сказала она, делая шаг вперед.

— Ты в любом случае показала бы мне его не больше, чем на три секунды.

Он сделал шаг вперед и обнял ее.

— Я уже все приготовила, но сумка осталась на вилле. Я думала, что пока мне это не нужно.

Она прижалась к нему.

— А тебе это и не нужно. Нам нужны лишь мы сами.

Джек наклонился к ней и поцеловал ее. Губы его были такими мягкими, как никогда прежде. Очень медленно он усиливал нажим, добиваясь постепенного отклика и от нее. Она тяжело дышала, чувствуя, как с каждым ударом сердца нарастает желание.

— С тобой я могла бы заниматься любовью целыми днями, — без всякого стыда призналась она.

— Знаю. Я чувствую, как ты откликаешься, когда я целую тебя, когда прикасаюсь к тебе, и это меня дьявольски возбуждает.