— Разумеется, я знала, что классовые различия существуют.Но это никогда не затрагивало меня лично. Я всегда считала, что меня должны оценивать по тому, что я собой представляю, чего я смогла добиться благодаря способностям, упорному труду и желанию учиться. И сама оценивала других людей, исходя из этих критериев. Банковский счет для меня значения не имел, однако Буркели и им подобные по-настоящему уважаюттолько тех, кто имеет их возможности.

— Ты говоришь об их миллионах?

— Да, и об этом тоже. Деньги, положение в обществе, громкое имя — и все это нужно иметь на протяжении хотя бы трехсот лет. Вот тогда можно рассчитывать на их уважение.

На лице Джека появилось жесткое выражение.

— Мне не нравится, что они задели твое самолюбие. Больше всего мне не нравится, что они заставили тебя почувствовать себя незначительной.

— В этом все дело, Джек. Они не заставили меня думать иначе о самой себе. Но то, что они делают со своими деньгами, то, как они относятся к другим людям — именно потому, что имеютэти деньги, — заставило меня задуматься о многом.

— Значит, все эти философствования помогли тебе решить, как распорядиться деньгами?

— Не совсем. У меня появилась одна очень заманчивая мысль, но я еще не вполне уверена. Все было гораздо проще до того, как я получила этот чек.

Джек снисходительно улыбнулся.

— Неужели ты еще не спустила эти деньги?

Кендра вспомнила о восьми тысячах, потраченных на одежду, и сделал гримаску.

— Я, конечно, попыталась, можешь не сомневаться, однако два миллиона франков….

— Два миллиона франков!Господи, это же больше трехсот тысяч долларов!

— Знаю, — сухо ответила она. — Родители напоминают мне об этом постоянно.

Он изумленно помотал головой.

— Я всегда был аккуратен в делах, и раза два мне удалось удачно вложить деньги, но могу похвастать, вероятно, лишь четвертью твоего капитала. И мне понадобилось семнадцать лет, чтобы скопить свой!

— То же самое говорят мои родители. Они приходят в ужас при мысли, что я промотаю деньги, разъезжая по Европе.

— Ты все еще не сказала им обо мне, о нас?

— Джек, честно говоря, я пока не знаю, что сказать им.

Он остановился и взглянул ей прямо в глаза:

— Скажи им, что ты мне очень дорога. Скажи им, что мне невыносима мысль о разлуке с тобой и что я не сплю ночами, обдумывая, как сделать так, чтобы мы не расставались.

— Джек, моя семья, мои родители — это люди старомодные, приверженные традициям. Я тоже несколько старомодна. Не понимаю, как ты добился от меня подобных чувств и куда эти чувства заведут нас. Как же мне объяснить это им?

— Ты не обязана ничего объяснять.

— Возможно, ты прав. Отношения с семьей стали напряженными с тех пор, как я получила вознаграждение от Буркелей. Быть может, если рассказать о тебе, они отвлекутся, поскольку найдут новый сюжет для разговоров и переживаний.

Некоторое время они шли молча, глядя на волны, мягко набегавшие на песок, и слушая крики чаек, кругами носившихся над водой.

— Мне не терпится послушать о твоей «заманчивой мысли», — сказал Джек, завладев ее рукой и бережно перебирая ее пальцы. — Совокупность твоих мозгов и банковского счета, несомненно, обещает нечто фантастическое.

Она была довольна и польщена его интересом, а также признанием ее способностей. А еще она радовалась, что названная ею сумма нисколько его не напугала и не отвратила от нее.

Джеку совершенно было не свойственно хвастаться или преувеличивать собственные достоинства, чтобы произвести лучшее впечатление, от него исходила мужественная, спокойная уверенность в себе, которая прежде всего и привлекла ее. Сознание собственной значимости присутствовало в нем, словно вторая кожа, и он знал себе цену столь же хорошо, как свое имя.

— Я хочу открыть туристическое агентство.

— Ты разоришь своего бывшего босса, если займешься этим бизнесом. Ты расскажешь мне о выработанной тобой стратегии за ланчем? — сказал он, показывая на ресторанчик с террасой, откуда открывался вид на Ла-Манш. — Если верить моему путеводителю, это «чудесное местечко у самой воды, популярное у иностранцев».

— Ты не обидишься, если мы не пойдем туда? После десяти дней, проведенных на вилле, я несколько устала от чудесных местечек и роскоши, предназначенной для иностранцев.