Какое-то время они стояли рядом молча, каждый думал о чем-то своем, а затем, не сговариваясь, решительно зашагали прочь. Ни один из троих не бросил и взгляда назад, словно за их спиной не оставалось ничего, кроме пустоты. В некотором роде, так оно и было.

К избушке ведьмы они вышли на рассвете, измученные, вконец обессиленные, повалились в траву и замерли, отдыхая. И в этот миг им не было никакого дела до разбойников, волков-оборотней, призраков и духов — пусть нападают, наплевать. Не удивительно, что когда над головами заскрипел треснутый голос старухи, никто и ухом не повел.

— О, касатики! Вернулись! — она говорила как-то странно — казалось бы, обрадовано и, в то же время, в каждом ее слове, произносимом словно через силу, каждом движении, жесте-ужимке было что-то наигранное, неискреннее. — А я-то все гадала, куда вы вдруг пропали, ни словам не обмолвившись.

— А что, нам и погулять нельзя? — с вызовом спросил Алиор.

Ведьма взглянула на него с долей удивления — видимо, не привыкла, чтобы с ней так говорили. И не только из-за страха перед ее родом занятий, но и простым уважением к старому человеку.

Какое-то время она молчала, словно чего-то ждала. Но если извинений от одумавшегося гостя — то напрасно. Юноша не произнес больше ни слова, лишь глядел — смело, с вызовом, ожидая ответа на свой дерзкий вопрос.

И старухе, если та, конечно, не хотела на том прервать разговор, а она не хотела, пришлось, переступив через укоризненную тишину, заговорить вновь:

— Гулять хорошо в городском саду. Здешний же лес для этого совсем не приспособлен. Слишком много опасностей.

— Что же ты этого раньше не сказала? — Аль сел. Зло прищурившись, он взглянул на стоявшую всего лишь в шаге от него ведьму пусть и снизу вверх, но, в то же время — высокомерно, как хозяин на служанку.

— Вы не спрашивали, — губы старухи чуть дрогнули, искривляясь в усмешке. На мгновение маска доброй заботливой хозяйки сдвинулась и из-под нее на вздрогнувшего от внезапного порыва ледяного ветра царевича глянули по-звериному горевшие диким алым пламенем угольки.

Но это нечто — не людское, злое — лишь промелькнуло, словно тень, перед глазами Алиора и исчезло без следа, оставаясь в воспоминаниях каким-то наваждением, обманом не то зрения, но то рассудка.

И, все же, он что-то видел, а, поскольку, нечто подобного и ждал от слуги повелителя ночи, то сразу же поверил и весь напрягся в ожидании броска, однако сам отступать не собирался, скалясь, словно специально провоцируя:

— А если бы спросили, ты рассказала бы нам об оборотнях? И разбойниках? И болоте?

Но старуха, вместо того, чтобы огрызнуться в ответ, лишь спокойно пожала плечами:

— Ну разумеется! — глядя на странников с самым невинным видом, ведьма взмахнула руками, вкладывая в этот жест столько искреннего возмущения несправедливым обвинением и отчаяния оклеветанного создания, которому даже не оставляли возможности оправдаться, что Альнар и Лот поверили ей.

— Как вы только могли подумать иначе! — продолжала старуха, спеша укрепиться на завоеванных в их глазах позициях с долей опаски поглядывая на самого младшего из путников, того, кто с самого начала видел в словах ведьмы лишь игру. Игру, которая могла оказаться очень опасной для смертных, проиграй они в ней. А Алиор был единственным, кто в этот миг был способен противостоять ведьме, потому что, как бы искренне ни звучали ее речи, он не то что не мог — не хотел ей верить.

— Цыц! — видя, что та готова продолжать, отравляя собеседников ядом скрытой лжи, прикрикнул на нее юноша.

— Ты что? — наследник недовольно нахмурился. В его глазах было осуждение. — Разве так можно говорить с той, которая старше тебя втрое и…

— Я со всеми говорю так, как тот того заслуживает! — дерзко бросил Алиор, за что тотчас схлопотал подзатыльник от брата.

— Прости его, хозяйка, — обращаясь к ведьме, примирительно проговорил наследник — Мой брат забыл вежливость дома.

— Забыть можно то, что знал, — проворчал, согласный с ним, Лот, — а тут кого-то просто забыли научить общаться с людьми. Не удивительно, что мне не удалось объяснить ему, что означает дружба.

— Еще бы. Когда не знаешь азов, ни за что не сможешь постигнуть настоящего искусства…

— Что с вами! — не выдержав, вскричал Аль, глядя на спутников с непониманием и возмущением. — Набросились, когда должны были встать на мою сторону в борьбе с ведьмой! Она что, околдовала вас? И потому вы забыли все, что с нами только что случилось?

— Да в чем дело… — начал Альнар, но брат прервал его, не дав договорить:

— В том, что она натравила на вас с Лиином волков-оборотней, загоняя в болото, туда, где вас дожидались разбойники. Лиин погиб! Из-за нее! — он резко ткнул пальцем в сторону ведьмы, с кислым, но совсем не потерянным видом слушавшей его тираду. — И все мы могли погибнуть! — он замолк лишь на мгновение, переводя дыхание, но, заметив, что старуха собралась что-то сказать, поспешно продолжал: — А ты, — он повернулся в сторону бродяги, — тоже забыл?