— Перестань маяться дурью! — когда юноша остановился перевести дух, вновь принялся убеждать его проводник. — Ты должен спешить! Ты же видел, кочевники идут в стороне от заставы…! Никто не узнает об их приходе, пока они не обрушатся на страну всей своей мощью…! Ты должен сообщить царю…

— С ним будешь говорить ты! — с трудом дыша, упрямо повторил царевич.

— Ну да, — скривив в усмешке губы, хмыкнул проводник, — царю больше делать нечего, как выслушать всех торговцев, ремесленников и землепашцев!

— Но ты же говорил с ним перед тем, как покинул город!

— Мне пришлось постараться, — он не стал пояснять, чего именно ему стояло оказаться достаточно близко от царя, чтобы тот услышал первое слово, предполагая, что царевич должен все знать и сам. Однако это было не так:

— Что мешает тебе заговорить с ним вновь? — удивился юноша, который считал отца хотя и очень занятым для пустой болтовни человеком, но не настолько, чтобы остаться безучастным к предупреждению об опасности. — Ты уже раз предупредил его о беде, — он хотел добавить: "и он доверяет тебе", но не успел.

— Вот именно! — воскликнул Ларг, имея в виду нечто совсем иное: — Когда заговор подбирается к тебе так близко, в сущности, оказывается за спиной, хочешь не хочешь станешь недоверчивым. И ограничиваешь, так сказать, круг общения. Думаю, сейчас во дворец не проскользнет и мышь, если, конечно, она не родилась в его стенах.

— Да, — горько усмехнувшись, кивнул царевич, — когда старший сын возглавляет заговор, младший — сбежавший в самый неподходящий момент неведомо куда — желанный гость!

— Верно, — кивнул проводник, не почувствовав издевки в его словах.

— Вот только, — продолжал царевич, — будь хоть он трижды мне рад, хотя я и очень сомневаюсь в этом, отец не поверит ни одному моему слову.

— Почему? — непонимающе глядел на него проводник.

— Да потому что я — фантазер. Или ты думаешь, я никогда прежде не выдумывал ничего подобного?

Ларг несколько мгновений смотрел на своего спутника, сначала — с сомнением, потом — по мере того, как стало приходить понимание — грустью.

— Он не поверит тебе, даже если кочевники будут стоять за твоей спиной?

— Вот именно, — он устало опустил голову на грудь. — Теперь-то ты понимаешь, что без тебя ничего у меня не выйдет? — он смотрел на великана глазами, полными отчаяния, чувствуя, что если это не переубедит проводника, то он сдастся.

Но Ларг больше не спорил:

— Хорошо.

Он не мог ничем помочь пареньку, за исключением разве что совета:

— Вот что. Обломай несколько еловых веток поразлапистей, свяжи крепче — будут тебе волокуши лучше плаща. И мне удобнее, и тебе.

— Хорошо, — юноша, который уже был готов возразить, что ему и так удобно и незачем тратить время и силы на пустые хлопоты, услышав последние слова кивнул, решив — это для раненого.

Аль не хотел признаваться даже самому себе, но его почему-то вдруг начало беспокоить, что подумают о нем горные духи, которых он призвал в свои помощники, одобрят ли его поступок или, наоборот, разозлятся.

Он многого еще не понимал:

"Вот деревья — они ведь, хоть и имеют собственных хранителей, но растут в горах и, значит, тоже находятся под покровительством горных духов?"

Больше всего на свете ему не хотелось ссориться с ними. Во-первых, потому что ему была необходимо их помощь, во-вторых — чувствуя себя им обязанным. Однако выбора у него не было. Вот если бы можно было испросить их согласия… Не то, чтобы он отказался от задуманного, получив отказ, но вот, зная, что действует с их согласия, чувствовал себя более уверенно.

Постояв несколько мгновений на месте, он оглянулся на раненого, который, лежа с закрытыми глазами на белом от покрывавших его снега и изморози плаще, походил на мраморную статую царской могиле…

Юноша нервно дернул плечами — ему не хотелось, было страшно думать о смерти. Раньше — сколько угодно. Слишком уж далека и нереальна она казалась, выдуманная, а не реальная. Только не здесь, не сейчас, видя ее в шаге от себя.

"Горные духи, — наконец, решившись Аль на миг зажмурился и вновь мысленно заговорил со своими покровителями, — не покидайте меня. Позвольте и дальше идти вашей тропой, совершая поступки, которые, хотя, возможно, и будут вам неприятны, но не противны!"

Не открывая глаз, юноша крутанулся на месте. Он хотел, чтобы духи выбрали ель за него.