— К повелителю дня, — втянув голову в плечи, вынужден был признать тот.

Старший брат словно только и ждал этих слов:

— Я же говорил тебе, — проговорил он, обращаясь к отцу, вполне довольный собой.

— Да, это судьба, — кивнул, признавая его правоту, старик. — Не случайно боги хранили вас обоих — тебя в темнице, твоего брата в узилище бреда — избавляя от опасности быть убитым в бою.

Старший царевич вздрогнул, словно от удара бича, резко вскинулся. Его глаза сощурились в тонкие щели, в которых полыхал огонь злости:

— Если бы ты не удерживал меня, я бы…

— Никто не сомневается в твоей смелости, — качнул головой царь. В его глазах, голосе была страшная усталость, которая, накапливавшаяся месяцами, казалось, не оставит его уже никогда. — Более того, я уверен: ты бы бросился в бой. И погиб.

— Но боги этого не хотели, — хмыкнул Лот.

— А это еще что за букашка… — начал было Аль-си, но на этот раз младший брат, забыв о своем страхе, шагнул вперед:

— Он — человек! Такой же, как и мы с тобой! И он пойдет с нами! Если ты хочешь, чтобы пошел я!

— Как будто у тебя есть выбор! — презрительно скривившись, бросил старший царевич. — Если боги, духи или кто там хотят чего-то, они этого добиваются. Что же до этого… — он окинул горожанина взглядом, под которым последний ощутил себя слизняком. — Ладно, пусть идет. В случае чего, будет кому нести сумки с припасами.

— Вот еще! — фыркнул Лот. Он был готов идти вместе с Аль-ми и вслед за ним. Но с ним одним. И желательно — в противоположную сторону от той, куда направится этот высокомерный кретин — старший царевич.

— Идиот! — фыркнул тот. — Ему предлагают жизнь, а он нос воротит!

— Жизнь?! На горных тропах, где каждый шаг может стать последним?!

— Да. Последним. Но каждый твой шаг будет приближать тебя не только к смерти, но, точно так же, и к жизни.

— Здесь у меня шансов выжить не меньше. Скорее даже наоборот.

— Тут ни у кого нет ни единого шанса! — резко прервал его Аль-си. — Если нам не удастся добраться до повелителя дня и уговорить его снять с Альмиры проклятие, причем не через столетия, а в ближайшие месяцы, умрут все. Не знаю, достаточно ли у тебя мозгов, чтобы понять это, но ты-то, — он грубо ткнул пальцем в грудь младшего брата, — знаешь, что я прав!

— Откуда! — крикнул Аль, во власти нервного возбуждения резко взмахнув руками. Ему совершенно не хотелось признавать правоту старшего брата, поскольку это означало бы огромную ответственность для всех, кто отправится в путь. Ведь от того, достигнут ли они цели, будет зависеть жизнь целого народа. — Я вообще только что проснулся!

— Но вместо того, — кривя в усмешке рот, проговорил его собеседник, — чтобы разлеживаться в постели, постепенно приходя в себя, ты бросился искать людей.

— Мне нужно было получит ответы…

— Прежде должны возникнуть вопросы. А они не появляются на пустом месте. Так в чем дело, брат? Тебе снились вещие сны? И после этого ты спрашиваешь меня, откуда тебе знать, что происходит?

Аль отвернулся. Ему было нечего сказать за исключением тех слов, которые меньше всего хотелось произносить, признавая правоту брата.

Какое-то время все молчали: царевичи — думая о чем-то своем, царь — переводя взгляд с одного на другого.

— Аль-ми, — наконец, заговорил он, — я ни за что не отпустил бы тебя, едва оправившегося от болезни, но, боюсь, выбора нет. Хотя…

— Ждать больше нельзя. И так слишком много времени потеряно, — прервав отца, не давая ему высказать вслух свои сомнения, заражая ими других, быстро проговорил старший царевич. — Чем быстрее мы отправимся в путь, тем лучше, — его отец и брат несколько мгновений молчали, глядя друг на друга.

И Лот, решивший, что ему терять нечего, осмелел настолько, что решился первым заговорить с правителями:

— Мы что же, пойдем втроем? — вызывающе рассматривая Аль-си, спросил он.

— Тебе какое дело? — тотчас окрысился царевич.

— Да так, — небрежно пожал плечами бродяга, стараясь вложить в этот жест все свое презрение к богатеям вкупе с безразличием, притворным, поскольку ему было совсем не все равно: в пути слишком многое зависит от спутников. И дело даже не в том, что друг помогает выбраться из трещины, а враг — стремиться столкнуть с обрыва вниз. Важнее было другое: путь, который приведет к цели избранных, просто не откроется отвергнутым.

— И все же, Аль-си, — спросил младший царевич неожиданно даже для самого себя, не говоря уже об остальных, — сколько с нами пойдет людей?