— Там где-то должна быть еще одна сумка. Возьми ее себе.

— Не против, если я тоже возьму меховое одеяло? Не хочется спать на ледяных камнях.

— Бери, что хочешь. Ты — дитя улиц и лучше меня знаешь, что может пригодиться в пути.

— Да уж… — тот, замотав ноги кусками материи, сунул их в большие толстые сапоги, встал, потопал, пробуя. — Великоваты, конечно, но ладно, сгодится. По пути заглянем ко мне в берлогу. У меня там припасены хороший лук и дюжина стрел. Не забудь кинжал, лучше несколько. И… Как ты думаешь, нам удастся раздобыть немного хлеба? Хорошо бы.

— Думаю, брат об этом позаботился.

— Да уж, судя по его виду, он явно не голодает. В отличие от всех остальных… Ладно, пошли, что ли. А то он, чего доброго, устанет ждать и отправится без нас.

— Если бы он мог уйти без нас, то давно сделал бы это.

— Вот этого я никак не могу понять. Он доверяет тебе меньше, чем я ему. Так что все эти слова о проводнике — ерунда. А на человека, верующего настолько глубоко, что не решается ступить без воли богов и шага, он не похож. В чем же тогда дело?

— Не знаю. Да и какая разница? Пошли?

Они вернулись в зал. Дожидаясь их возвращения, царь сидел, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Царевич же нервно ходил от стены к стене.

— Где вы так долго! — стоило им войти, как оглушил их громкий возглас. Затем оглядел обоих придирчивым взглядом и скривился: — Нет, я не могу! Вы куда собрались? В торговые ряды побираться? Да вас в таком виде ни один разумный человек не пустит на порог, не то что повелитель дня!

— До него еще нужно дойти… — попытался возразить младший брат.

— Вот именно! А путь, если ты не знаешь, лежит через земли девяти царств!

— И через заснеженные горы, — прошептал Аль.

— Что ты там бормочешь?

— Ничего, — поспешно качнул головой царевич. Ему совершенно не хотелось спорить со старшим братом, тем более зная, что последнее слово тот все равно оставит за собой.

— Может, действительно сходите, переоденетесь? — с сомнением глядя то на одного сына, то на другого неуверенно спросил царь.

— Ну уж нет! — тотчас возмущенно воскликнул Аль-си, не давая брату сказать и слово. — Чтобы они опять пропали на полдня? Пусть идут, как есть. Там разберемся. Ну, все, пора! Пошли!

— Обождите.

— Что еще? — устало протянул старший царевич.

— Только одно мгновение.

— Отец! — нахмурившись, недовольно глянул на царя Аль-си. В его голосе звучали нотки недовольства: — Мы ведь давно все обсудили…

— Аль-ми, — тот быстро повернулся к младшему сыну. — Я знаю, ты дойдешь до повелителя дня.

— Я постараюсь.

— Здесь стараться мало, — недовольно глянув на брата, проворчал наследник, — нужно сделать!

— И еще… — он помедлил, прежде чем продолжать. — Если так случится, что ты не сможешь спасти, отомсти за нас!

— Отец, мы обязательно…

— Отомсти. Чтобы наши души ничто не тревожило. Заклинаю тебя, сынок. Месть — она даже важнее спасения.

— Но… — Аль хотел возразить отцу, что будущее живых главнее прошлого мертвых, однако тот не дал ему:

— Ты еще слишком молод, чтобы понять это. Но ты поймешь. Со временем — обязательно поймешь. А пока… Помни, чтобы жить, и живи, чтобы помнить, — затем, встав со своего кресла, старик шагнул к сыну, обнял, затем быстро отстранился, чтобы взглянуть — в последний раз, запоминая навсегда. — Прощай, сынок.

— До свидания, отец, — Аль прекрасно понимал, что новой встречи не будет, но упрямо заставлял себя верить в чудо.

Двух спутников, выбранных жребием, они застали за работой — красные не то от тяжести своей ноши, не то от волнений, они вьючили ослов.

— Что это? — нахмурившись, спросил Аль.

Брат взглянул на него как на сумасшедшего:

— Ты что, ослов никогда прежде не видел?

— Я не об этом, — качнул головой юноша. Однако, к немалому удивлению его собеседника, на этот раз он ничуть не смутился и отступать, судя по всему, тоже не собирался. — Что в этих тюках?

— Хлеб, вяленое мясо… — поспешил ответить за царевича один из юношей. Судя по виду — из семьи торговцев. Невысокий, кряжистый, с длинными сальными волосами он, несмотря на царивший в стране голод, не выглядел худым, хотя, наверно, жирка и в нем несколько поубавилось.

Его остановил недовольный взгляд Аль-си, который, в отличие от горожанина, тотчас понял, что скрывалось за этим, казалось бы, ничего не значившим вопросам брата.

— Заткнись, — поцедил он сквозь стиснутые зубы. Но слово было сказало и ловить его было поздно.