— Кейси… милая… ты великолепна… — прошептал он утомленно.

Она? Нет, не она. Он. Он был великолепен. Потрясающий любовник, которому ее наслаждение было дорого, как свое собственное. Такое самоотречение редко встречается у мужчин. Казалось, годы прошли, прежде чем ее дыхание успокоилось, а пульс выровнялся. Только тогда она поняла, что пережила ночь любви, о которой мечтает каждая женщина.

Ее тело желало теперь только покоя. Каждая клеточка испытывала удовлетворение. Ей больше нечего желать.

Ей нечего было бы желать, думала она, если бы ей был нужен от Пирса только секс. Но, Боже, помоги ей, ведь она хочет большего!

Влюбиться, размышляла она, все равно что броситься головой в пропасть. Именно этого она и добивалась, с самой первой их встречи. Теперь она знает, что такое неразделенная любовь!

Силы возвращались к Пирсу, его мысли вновь устремились к Кейси. Но откуда ей было знать, что слова «я люблю тебя» готовы сорваться с его языка? Очень похоже прозвучало «я обожаю тебя», но это было сказано на пике страсти — приятно вспоминать, но трудно принять всерьез.

Его тело было тяжелым, но ее радовала эта тяжесть. Ей хотелось прижать его к себе, продлить насколько возможно слияние двух тел. Однако она отпустила его. Он поднял голову, быстро поцеловал ее и встал.

Со странной болью в сердце она смотрела на его обнаженное тело, такое красивое, сильное и стройное. Потом она откинулась на подушку и уставилась в потолок.

Она полюбила, печально решила Кейси. Если бы она не была так взволнована, то поняла бы, что это случилось уже давно. Именно поэтому она и отдалась Пирсу сегодня ночью. Понятно, что она искала утешения у самого важного для нее человека.

Пирс вернулся и лег рядом. Кейси залюбовалась им. Его тело было образцом мужской красоты. Густые черные волосы покрывали его грудь, спускались вниз к животу и снова разрастались в паху. Мышцы хорошо, но не чрезмерно развиты, кожа сухая и гладкая. Рассматривая его, она не могла не признаться, что шериф Пирс Уилер — мужчина до мозга костей.

Она встретила спокойный взгляд его серых глаз.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он тихо.

Она кивнула. Он сел, поднял с пола плавки и надел их. Кейси тоже села, подложив под спину подушку и закутавшись в простыню.

— Ты необычная женщина, — тихо произнес Пирс.

Они молча смотрели друг на друга, думая каждый о своем. Кейси облизнула губы и спросила себя, как бы он отреагировал, если б узнал о ее чувствах. Но она никогда ему об этом не скажет. Пирс завладел ею. Он владел ее душой и сердцем так же, как и телом. Он познал ее так, как только может один человек познать другого. Он был непревзойденным любовником, но Кейси подозревала, что она интересует его лишь как страстная и темпераментная партнерша.

Он наклонился над ней, опершись на руку, и откинул с ее лба золотистые пряди. Этот случайный жест показал Кейси, как велико его удовлетворение.

— Мне уйти… Или остаться? — спросил он мягко.

Она медлила с ответом. Как прекрасно было бы провести с Пирсом всю ночь. Но это невозможно.

— Не надо, чтобы твою машину видели утром под окном моей комнаты.

Он все еще продолжал смотреть в зеленую глубину ее глаз.

— Ты права. Мы договорились насчет завтра?

— Как хочешь.

Он наклонился и поцеловал ее.

— Я хочу. Я заеду за тобой, как мы условились, в полдень.

Кейси наблюдала, как он надевает джинсы и застегивает ремень.

— Ты в настроении послушать, о чем я хотел вчера поговорить с твоим дедом?

— С моим настроением все в порядке, Пирс. — В ее тоне появились агрессивные нотки. Она знала, что не имеет на это права. Ведь она сама виновата в том, что случилось сегодня. Ей не в чем упрекнуть его.

— Ты выглядишь такой расслабленной, милая. Мне не хочется беспокоить тебя.

Кейси сразу же вспомнила, как Пирс нарочито не замечал ее, когда разговаривал с Кэти Себерг.

— Ты приезжал, чтобы о чем-то поговорить с дедушкой?

Пирс надел рубашку.

— Да. О Радмане и о том, что он затевает.

— О Кайле?

Если Пирс не хотел ее беспокоить, то с самого начала повел себя неправильно. Она снова напряглась и занервничала.

— Я не хочу слушать ничего плохого о Кайле, — выпалила она, — у тебя нет никаких оснований порочить его в глазах деда!