— О, ничего особенного, — пожала плечами подруга.

— Пожалуйста, договаривай. Я не понимаю твоих намеков.

Сусанна прямо и зло посмотрела на Шеннон.

— Неужели ты не замечаешь, что тебе попросту дурят голову? Этот умник нарочно выискивает красивые цитаты из умных книжек и старательно переписывает их каллиграфическим почерком. А ты, наивно принимая ложь за правду, таешь над ними и грезишь об их авторе.

Шеннон запротестовала:

— Ничего подобного!

— Вот только не надо принимать оскорбленный вид, — насмешливо попросила Сусанна. — Тебе не идет. Думаешь, я ничего не замечаю? Да от тебя целыми днями только и слышно: Люк, Люк… Призналась бы откровенно, что влюбилась по уши и тебе не терпится увидеться с бесконечно обожаемым Люком. А разговоры о том, что первое свидание якобы может все испортить, не более чем глупое позерство…

Вот только не понимаю, с какой стати тебе вздумалось рисоваться передо мной? Поискала бы более благодарного зрителя. А еще лучше, перестала бы морочить голову мне и Эрику и назначила бы встречу своему воздыхателю. И, убедившись в моей правоте, послала бы незадачливого писаку ко всем чертям и обратила бы внимание на действительно достойного парня.

Шеннон почувствовала, что резкие высказывания подруги задели ее за живое. Возмущенно она воскликнула:

— Какое право ты имеешь обвинять человека во всех смертных грехах, если даже ни разу его не видела? За что ты так невзлюбила Люка?

Что он сделал тебе плохого?

— Лично мне — ничего.

— Но за что же тогда ты его так ненавидишь?

Сусанна вспыхнула.

– 'За то, что своими кривляньями на бумаге он преграждает путь другому, более подходящему тебе человеку. Ты так благосклонно отзывалась об Эрике, а стоило прийти этой злосчастной писульке, моментально забыла о нем!

Нет, я решительно не понимаю, как можно быть настолько слепой, чтобы не замечать счастья, которое само плывет в руки…

— Ты имеешь в виду Эрика? — решила уточнить Шеннон.

— Нет, Санта-Клауса! — съязвила Сусанна. — Ну конечно, Эрика, кого же еще? Он именно тот, кто тебе нужен. Его письма так и дышат искренностью и добросердечием. Эрик Сеттон, если он действительно таков, каким кажется, идеален! А ты попросту глупа, если не замечаешь очевидного.

Первым порывом Шеннон было оскорбиться. Но внезапно в голове мелькнула столь невероятная догадка, что обидные слова Сусанны моментально забылись.

Поразительно, как это она раньше не догадалась?

Все еще не веря себе, Шеннон осторожно спросила у подруги:

— Скажи-ка, а с чего вдруг ты так яростно защищаешь Эрика?

Густой румянец, выступивший на щеках Сусанны, был красноречивее всяких слов.

— Я… я не защищаю его. Я только пытаюсь быть справедливой.

Шеннон удивленно приподняла бровь.

— Заступаясь за одного и принижая другого? Странная справедливость…

— Ничего подобного! — горячо возразила Сусанна. — Я поступаю так, как подсказывает мне сердце.

— И оно подсказывает, что Эрик больше подходит мне… — тут Шеннон выдержала многозначительную паузу, — или тебе?

Лицо подруги из розового стало пунцовым.

Невнятно она пробормотала:

— О чем ты говоришь?

— Ты прекрасно понимаешь, о чем, — безжалостно произнесла Шеннон. — Поэтому не будем играть в кошки-мышки. Сознайся прямо: тебе нравится Эрик?

Пряча глаза, Сусанна виновато кивнула.

— Ты на меня сердишься?

Она ожидала, что сейчас Шеннон разразится градом упреков. Поэтому не поверила своим ушам, когда услышала:

— Конечно нет! Наоборот, я очень, очень за тебя рада!

Сусанна изумленно уставилась на подругу.

— Ты надо мной насмехаешься?

— Нет, говорю совершенно серьезно. Помнишь, ты рассказывала, что никак не можешь встретить мужчину, в которого могла бы влюбиться? Что во всех представителях сильного пола видишь лишь недостатки, затмевающие и без того немногочисленные достоинства?

— Да, — отозвалась Сусанна, еще не понимая, к чему клонит Шеннон. — И что с того?

— А то, — торжественно произнесла Шеннон, — что я могу только порадоваться за подругу, наконец встретившую мужчину своей мечты.

И не собираюсь чинить ей препятствий на пути к счастью. Напротив, намерена всячески помогать.

Несколько минут Сусанна пораженно молчала. Наконец растерянно воскликнула:

— Невероятно! Я отбиваю у тебя кавалера, а ты готова едва ли не благодарить меня за это!

— Почему едва? — невозмутимо ответила Шеннон. — Я тебя благодарю.