Погаснет жизнь, но я останусь: Собрание сочинений
вернуться

Глинка Глеб Александрович
Шрифт:

ПОДЗЕМНЫЙ СОБОР

В пещерных недрах мчится Собвей, у-бан, метро — Летит, но не как птица, А гулко, как ведро Гремит в пустом колодце, Стремглав летит на дно. Рискует расколоться Незрячее окно. В гробу железном странно Колышется народ, Покорно, бездыханно Безмолвствует и ждет. Во вторник или в среду, Такого-то числа, Как все, я тоже еду В подземном царстве зла. Различные по коже, Одежде, форме рук, Но друг на друга всё же Похожи все вокруг. У всякого делишки, Заботы и семья. Людишки как людишки, Такие же, как я.

ЭНТОМОЛОГ

Без нежности нельзя же, А нежность – как цветок Беспомощность и даже, Верней, как мотылек. Прильнет к душе – и нету: Ушла куда-то ввысь. Без нежности поэту Никак не обойтись Я знаю, не поможет Тут никакая сеть… Пой мать ее бы все же И в сердце запереть.

ОТЦЫ И ДЕТИ

Из Джеймса Стивенсона
Он до предела дряхлым был, Незрячий глаз его застыл И рот запал меж бородой И носом. Высохший, худой, Едва передвигался он. Был мир его ни явь, ни сон. А в старой трубочке накал Попыхивал и потухал. В карманах шарил он, мычал: «О Боже, милая, достал…» И спичку зажигал старик, Но трубка гасла в тот же миг. Не мог он прыгать и кричать, Как мы с Сюзанной — танцевать, Нам чужд его спокойный нрав. Как можно жить, всё потеряв? Но вот смеется он сейчас… И вижу — он моложе нас.

ИСПЕПЕЛЕННЫЕ

Нас минами рвали, Нас фосфором жгли, Но мы устояли, Костьми не легли. Едва уцелели В боях и в плену. Приплыли без цели В чужую страну. Рожденье второе И новая жизнь. Один или двое — Мужайся, держись. Всё в жизни короткой Хватай на лету. Работой и водкой Глуши пустоту. Но мозг, словно в зыбке, Качает тоска. И спрятан в улыбке Собачий оскал. В боях мы не пали, Костьми не легли. Нам души взорвали, Сердца нам сожгли.

ИМЯСЛАВИЕ

Я имя свое напишу через ять, Над именем крест будет ярко сиять. И твердого знака надежен оплот. С крестом и рулем мой корабль поплывет. Пусть дикие бури встают на пути, Мне скоро к причалу пора подойти. Не помню названья, не знаю тех мест. Там новый над свежей могилою крест. Прощенье грехов, разрешенье забот… Я знаю, что имя мое не умрет.

НА ЧУЖБИНЕ

Ведь мне немного надо: Хотел бы тишины. Восставшему из ада Забавы не нужны. С любимыми своими Я тут живу давно, Не с прежними – с другими; Что ж, это все равно. Что было, то уплыло. Но след остался там, Где смерть за мной ходила, Как нянька, по пятам. Лишь ты меня не мучай, С укором не смотри, Когда сушу, на случай Ржаные сухари. Не мудрено, не мудро Жить с горем пополам. Сейчас в России утро И где-то, где-то там…

ИДЕЙНОЕ

Бывало, многие людишки – И молодые и в годах – Беспечно резались в картишки В любых российских городах. И мы, уже со школьной парты Идеями начинены, Всю жизнь не брали в руки карты – Ни после и ни до войны. И провидение в отместку Готовило исподтишка Нам проигрыши не в железку, А в подкидного дурака… И вот, едва от бурь остывши, Мы принимаемся опять О всем несбывшемся и бывшем С авторитетом толковать. Но от изрядного азарта Мы, как и прежде, далеки… Географические карты Играют нами в дураки.

РАЗДЕТОЕ ОКНО

Чтоб быта жалкий прах Не столь казался мерзок, Ни в жизни, ни в стихах Нельзя ж без занавесок. Но выбито стекло. Упрямый ветер резко, Со зла или назло, Играет занавеской. Пусть на ковре, как лед, Куски стекла. В отместку Залез я на комод И сбросил занавеску.