Погаснет жизнь, но я останусь: Собрание сочинений
вернуться

Глинка Глеб Александрович
Шрифт:

ТЕБЕ

Вот снова без былого, Всё прошлое не в счет. Впопад не скажешь слова: «Уже» или «еще». Был праздник, было лето. Что ж, лето будет впредь. Любовь дана поэту, Чтобы не умереть. Любовь цветет, как астра, И жалит, как пчела… Ведь это было завтра, Потом пришло вчера.

2. Пришло вчера

ЗВУКИ НЕБЕС

Время – тень огромной птицы, Крыльев взмахи – счет годам. Перевернутой страницы Не увидим никогда. И быстрее легкой лани Промелькнет условный час. Всех восторгов и желаний Возвращенье не для нас. Несть числа глухим могилам, Непрерывна тленья нить. Только музыке по силам Бег времен остановить.

СОВЕСТЬ

Бывает, средь забот, Сквозь злобу и усталость, Вдруг душу захлестнет Мучительная жалость Ко всем, в ком боль и стыд, Кто, как на дне колодца, Истерзан, позабыт, Кто перестал бороться, Кто не способен мстить, Кого разлука гложет, Кто может всё простить, Но разлюбить не может. Когда под жизни склон Снег в сердце, без проталин, Раскаяния стон Нелеп и театрален. Поэзия утрат, Романтика несчастий… Сознания распад Предельный иль отчасти? Для злости силы нет, Нет сил и для смиренья… Сентиментальный бред – Мотив стихотворенья.

СТАРООБРЯДЧЕСТВО

С. А. Зеньковскому
Господню правду возлюбя, Подъемля взор к небесной сини, Ты смело осени себя Крестом двуперстным Византии. Окрепнет дух в тебе и ум. Бичуй безбожные законы Неистово, как Аввакум, Никонианством уязвленный. Но тяжек груз грехов своих, И мы должны, по меньшей мере, Покаяться, чтобы без них Сквозь смерть пройти по старой вере.

УЧИТЕЛЮ

«Рифмы только для забавы»… Безысходная юдоль. Хоть без права, судьи правы: Вьюга в поле, в строфах боль. Минул век Екатерины — Что ж, гордись или грусти, Ведь Тредиаковский ныне Тоже не в большой чести. Радовал его и мучил, Раскрывался и дышал Мир тонических созвучий, Хориямбами шурша… Я на двести лет моложе, Но меня средь наших дней Манит и тревожит тот же Непокладистый спондей. Со своей голгофы вижу: В небрежении стихи… Тень учителя мне ближе Современников глухих.

ПРОРОК

Мой волосатый облик страшен Для юных дев и добрых жен. Верблюжьей шерстью препоясан, Постом суровым изможден. Не улыбаясь и не плача, Свой буйный укрощаю нрав, Пророчествуя наудачу, Всеведения не стяжав. По малодушию и чтобы Страстного избежать венца, Средь мира алчности и злобы Глаголом я не жег сердца. Раб нерадивый и лукавый, Но на челе моем печать. Мне пред Престолом Божьей славы За всё придется отвечать. Искать ли у людей опору, У всех, которым не помог?.. Упрямо поднимаюсь в гору, Сандалии срываю с ног… Сомнения томят и жалят. Навек заграждены уста. Стою без сил и без скрижалей У негорящего куста.

Я

Страстными волнами намыта Юности смелой ладья. Изо всего алфавита Лаврами славы увито Слово короткое «Я». В самости чуя победу, Ячеством упоены, Миру хотим мы поведать Плод гениального бреда: С явью сплетенные сны. Ну, а потом понемногу, Оравнодушив к себе, На боковую дорогу Сходим от бурь и тревоги И не перечим судьбе, Чтоб в безысходности лени, Чувств не тревожа шестых, Вне четырех измерений «Я» стало тенью сомнений, Звуком ошибок былых.

НАДЕЖДА НЕНАДЕЯННЫХ

Хоть укрощен порыв, Как бег коня на корде, Рассудок наш строптив – Идет по кругу гордо. Но сколько ни крути, Бессмысленно движенье. К спасению пути В молитве и смиренье. Всем нам поможет смерть Распутать петли тлена, Круги преодолеть Из тлена встать нетленным. Лишь здесь, в тисках судьбы, Средь судороги странствий, Мы – времени рабы, Распятые в пространстве.