Каллас не только сознавала размеры своего таланта, но и гордилась собственным вкладом в развитие оперы — помимо возрождения забытых произведений, она учредила новые образцы в оперном исполнительском искусстве. В телевизионном интервью она заявила: «У меня нет соперниц. Когда другие певицы будут петь так, как я пою, играть на сцене так, как играю я, и исполнять весь мой репертуар, тогда они станут моими соперницами».

Баритон из «Метрополитен-опера» Фрэнк Гуаррера, прежде не видевший Каллас на сцене, специально приехал в Даллас на первое представление «Медеи», чтобы понять, чем объясняется этот повсеместный ажиотаж вокруг Каллас. Сидя в первом ряду, он сделал добрую сотню снимков и ушёл из театра абсолютно потрясённый актёрской выразительностью певицы. «Я готов ехать когда угодно и куда угодно, только чтобы ещё раз увидеть игру этой женщины», — заявлял он.

Каллас преследовали легионы поклонников. Она была предана своей публике. И вопрос об успехе — предмет её первой заботы. «Публика всегда требует от меня максимума, — говорила Мария. — Это плата за славу, и очень жестокая плата».

Комплименты или изъявления восторга даже от первого попавшегося «охотника за автографами» необыкновенно радовали её. Впрочем, в свите певицы почти не было случайных людей. Свита отличалась завидным постоянством и следовала за своей повелительницей по городам Европы и Америки. Со многими Каллас позже переписывалась.

Во время первых гастролей в «Метрополитен-опера» присланные букет цветов и тёплое письмо от кого-то из слушателей так растрогали Каллас, что она кинулась к телефону, чтобы поблагодарить своего поклонника. В другой раз, получив в Лондоне восторженное письмо от двенадцатилетнего мальчика, Мария связалась с его родителями по телефону и пригласила к себе в номер.

Примадонна Каллас, требующая королевских почестей и внимания от оперных менеджеров, становилась воплощением терпеливости и снисходительности в кругу своих поклонников. У неё была замечательная память на имена. Её плохое зрение в прошлом было причиной того, что многих она не узнавала и тем самым обижала. Прежде рядом с нею всегда был Менегини, дабы в нужную минуту шепнуть ей на ухо, кто здоровается с ней или подходит, чтобы поговорить. Позднее контактные линзы оберегали Каллас от подобных недоразумений.

В 1955 году состоялась премьера «Сомнамбулы» в Милане, когда дирижировал Бернстайн. Режиссура Висконти была великолепна, Каллас выше всяких похвал. Полчаса аплодисментов, публика безумствовала. После спектакля Каллас рыдала: «Я плачу, потому что сегодняшний вечер больше никогда не повторится, — говорила она сквозь слёзы. — Я достигла вершины, с этого момента начнётся долгий закат». К сожалению, её слова оказались пророческими.

После представления «Нормы» в Риме в 1958 году Мария была представлена судостроительному магнату Аристотелю Онассису. Каллас и её муж были приглашены на его яхту. Общественность с интересом следила за отношениями между певицей и магнатом, читая статьи об их мелодраматических ссорах, расставаниях и романтических примирениях. Многие годы в журналах печатались фотографии, где эта пара изображалась на яхте Онассиса в окружении таких знаменитостей, как Уинстон Черчилль, Элизабет Тейлор и Грета Гарбо. Они целовались, пили шампанское, танцевали и обедали в Париже, Монте-Карло и Афинах. Каллас говорила: «Аристо был полон жизни, я стала другой женщиной».

Ради Онассиса она пожертвовала карьерой. Каллас забеременела от него в сорок три года. Однако Онассис настоял, чтобы она избавилась от ребёнка. Каллас была сломлена. «Мне потребовалось четыре месяца, чтобы прийти в себя. Подумайте, как бы наполнилась моя жизнь, если бы я устояла и сохранила ребёнка». Друг и биограф Каллас Надя Станикова спросила певицу, что заставило её прервать беременность? «Я боялась потерять Аристо», — горестно вздохнула Мария.

Каллас мечтала о свадьбе с Аристотелем. Она рассталась с Менегини. После развода он сказал: «Я создал Каллас, а она отплатила мне, нанеся удар ножом в спину».

Но свадьба с Онассисом так и не состоялась. Мария спела свою последнюю оперу, «Норму», в 1965 году в Париже, где она жила после того, как её бросил миллиардер.

«Мария была без ума от этого чудовища, — вспоминал Дзеффирелли. — Я думаю, что он был первым мужчиной, с которым она испытала оргазм. До него она испытывала оргазм только тогда, когда пела. Но через четыре года Мария осталась одна и без денег. Потому что, будучи в компании грека, бросила заниматься».

Каллас жила отшельницей в своей парижской квартире. Мучилась бессонницей, проводила целые ночи, слушая свои пластинки. То есть жила воспоминаниями, среди алкоголя и таблеток, окружив себя греками. Быть может, она стала жертвой медленного отравления.

Мария Каллас умерла 16 сентября 1977 года. Ей было всего 54 года. Средства массовой информации объявили: «Голос столетия замолчал навсегда». Прах её был развеян над Эгейским морем.

Парижский оперный критик Пьер-Жан Реми выразил мнение многих: «После Каллас опера никогда не будет такой же, как раньше». Его лондонский коллега Лорд Хэрвуд назвал её «величайшей исполнительницей нашего времени». Даже противники Каллас вынуждены были засвидетельствовать её гениальность, признавая её значительное воздействие на мир оперы.

К счастью, выступления Марии сохранены на плёнке и видеозаписи. Она получила новое рождение благодаря фильму «Филадельфия». Суммы, выручаемые от продажи её пластинок, составляют миллион долларов ежегодно.

Её фамилию ещё при жизни сделали именем нарицательным — La Callas. Аукционы с её бриллиантами становятся более громкими событиями, чем премьеры в «Метрополитен-опера». В Марию Каллас переодеваются как трансвеститы для многочисленных клубных шоу, так и известные актрисы — Изабель Юппер, Рита Морено. Франко Дзеффирелли воскресил диву в фильме «Каллас навсегда», в котором главную роль сыграла Фанни Ардан.