…

Вилли Дэнброк резко повернулся к вошедшему в рубку капитану Уиклифу.

– Что с вертолетом?

– Пока не знаем, сэр. Вероятно, он попал на линию зенитного огня, и…

– …Чертовы японцы нашли его, или нет? – перебил адмирал.

– Они неадекватны, сэр. Они попали под химическую атаку, и…

– Что?!

– Под химическую атаку, - четко повторил Навуходоносор Уиклиф, - мини-бомберы, «Крикеты», несколько штук, прорвалось сквозь их ПВО, и сбросили контейнеры с неизвестным веществом. А противогазы не были розданы личному составу и…

– Где наша чертова химическая разведка? – снова перебил адмирал.

– Уже на вертолетной площадке, сэр. Готовится к вылету.

– А что на «Небраске»?

– Фрегат безусловно сохраняет живучесть. У них там затоплен отсек «R2», в борту небольшая пробоина, но они говорят, что сами справятся. Помощь не нужна.

– Ясно. Какие у нас еще плохие новости?

– С востока наползает туман, сэр. Я боюсь, это может осложнить поиски.

– Так… - медленно произнес Дэнброк, и взял в руку микрофон, - Слушать всем командирам судов. Приказываю: прекратить поиски субмарин противника вне расположения эскадры. Главная задача: прочесать всю зону, в которой мог упасть вертолет «Sea-Fury». Задействовать все имеющиеся средства воздушной разведки. Необходимо найти экипаж вертолета до темноты. Повторяю: главная задача…

…

На закате солнца, 2-й лейтенант Феликс Тринидад Бенитес пришел к выводу, что ему здорово повезло в жизни. Казалось бы, странная мысль для человека, оказавшегося в открытом море после падения вертолета, примерно в 20 милях от ближайшей земли. Дополнительные обстоятельства: в море идут боевые действия, а ближайшая земля – островок Торишима – контролируется вооруженными силами противника.

Тем не менее, у лейтенанта были основания считать, что ему здорово повезло.

Во-первых, его не задела ни одна пуля.

Во-вторых, при взрыве он отделался легкими ожогами и ушибом.

В-третьих, взрыв произошел на высоте меньше, чем 30 метров.

В-четвертых, Бенитес до темноты нашел вещи, из которых можно сделать проа.

В-пятых, море было спокойным, а ветер устойчиво дул на северо-запад.

Для гавайца из провинции (пусть даже и рожденного японкой от пуэрториканца) совокупность этих пяти пунктов была явным, несомненным везением.

Заниматься судостроением лейтенанту пришлось в довольно густом тумане, затем - в сумерках, и завершать дело в темноте (при свете циферблата часов), но он достаточно хорошо помнил подростковые развлечения на море, так что неказистый парусник образовался через три часа. 12-футовый пластиковый пенал (кажется, от тактической противокорабельной ракеты «Harpoon») превратился в основной корпус. Вдвое более короткий пенопластовый полуцилиндр (часть упаковки какого-то инструмента) стал поплавком-аутригером, а трубки и полосы из прочного пластика и куски нейлонового шнура пошли на крепления. Один кусок пластика стал рулевым веслом. Большой лист упаковочной полиэфирной пленки и почти целое 7-футовое крыло от расстрелянного «Крикета» превратились во вполне работоспособный парус.

Проверив прочность получившейся конструкции, и взяв ориентир по звездам (тут пригодилось увлечение астронавигацией), лейтенант Бенитес взял курс на север. И началось путешествие по ночному океану со скоростью около трех узлов. Не очень комфортное. Несмотря на субтропическую широту, ночью в океане холодно. Только надувной спасжилет позволяет удержать немного тепла. Кроме того, когда прошел первый шок, Бенитесу стало по-настоящему страшно. Чем старательнее лейтенант убеждал себя, что никак не промахнется мимо Торишима тем сильнее становилось ощущение, что он непременно проскочит мимо этого островка, и тогда - все. Аут.

Ближе к полуночи, взошла Луна, и страх несколько ослабел. Во-первых, потому что появился свет, а это придает оптимизма. Во-вторых, потому что, в момент восхода, Бенитес смог убедиться, что взял более-менее правильное направление. Но, на смену немного отступившему страху пришел уже совершенно пронизывающий холод и усиливающаяся жажда. В карманах военно-авиационного спасжилета имелось много полезных вещей, но фляга с водой там, увы, не была предусмотрена… Примерно к середине ночи лейтенант впал в некое отупение, которое, впрочем, не мешало ему корректировать курс. Способность осознанно воспринимать окружающую реальность вернулась только когда небо справа по борту начало заметно светлеть. Вскоре на фоне оранжево-розовой утренней зари прорисовались четкая фигура из трех темных зубцов: островок Торишима. Бенитес ошибся всего на пару миль, а это не играет роли, если искомый объект возвышается над морем на 400 метров.

Оперативные данные о позиции противника сообщались каждому офицеру эскадры, и Феликс Тринидад Бенитес помнил, что из четырех с половиной миль береговой линии этого круглого вулканического островка, большая часть - скалы и осыпи из огромных камней, на которых бушует мощный прибой. Для высадки с моря пригоден лишь участок длиной полмили с западной стороны. Тут склон вулкана сравнительно полого спускается к воде, и прямо около берега расположены руины деревни, уничтоженной извержением 1902 года, маленькая станция вулканологов, построенная после 2-й мировой войны, но потом брошенная из-за опасности нового извержения. С моря домики станции не были видны, и можно было разглядеть только развевающийся на высоком флагштоке вымпел Цин-Чао с красным кружочком-солнцем и синим драконом.

Когда Бенитес приближался к берегу, у него возникла мысль, что встреча может здесь оказаться неласковой, но выбора не было - и лейтенант развернул проа к линии прибоя. Последняя сотня метров стала фатальной для конструкции из подручных материалов, и Феликс Тринидад Бенитес выбрался на берег Торишима пешком, почти как Афродита Киприда из морской пены. Правда (если верить мифу), на Афродите не было трусов и надувного спасжилета. Итак, лейтенант ступил на твердую землю, щурясь от бьющего прямо в глаза солнца, край которого уже успел подняться чуть выше линии склона, и…