Галя недоуменно хмыкнула. Мысль об отказе явно не приходила ей в голову.

– А с удочерением что-нибудь прояснится? – спросила я.

– А что? Удочерим, и все.

– Так у ребенка же отец есть. С ним надо договариваться, – напомнила я.

Галка посмотрела на меня и чуть не пропустила поворот. Ну точно, как с Луны свалилась!

– А я об этом и не подумала! Он наверняка денег попросит. Надо папу подключить.

– Как же! Он ведь решил на молодой жениться. Ты уверена, что ему Вера нужна?

Галя растерянно взглянула на меня. Мы уже подъехали, она достала пульт управления воротами, что-то там нажала, и створки сами разъехались в стороны.

– А как же быть?

– Не знаю. Но поговорить с папашей нужно. Ты адрес его знаешь?

Она кивнула, мол, у Карины был в телефонной книжке записан.

Уже лучше! И дело не только в бедной девочке, а в алиби этого типа. Заодно и его проверим.

– Только вы там рассчитайтесь, кто будет усыновлять. Это ведь непростой процесс.

– Я с папой договорюсь! – заверила меня Галя. – Он мне ни в чем не отказывает.

Смешной она еще ребенок! «Ни в чем не отказывает!» Говорит так, словно удочерить ребенка – это то же самое, что купить новую игрушку.

Потом Галя отвезла меня назад. Смеркалось, и кроны лиственниц причудливо вырисовывались на фоне опалового неба. Тихий спокойный вечер, когда хорошо пить чай на природе и читать книги. Но мне было не до этого. Я чувствовала себя выжатой как лимон, а в голову лезли назойливые, приставучие мысли.

Надя не может быть виновна: она жертва, не убийца. Мотива нет, это хорошо, будем надеяться, что ее выпустят. Но кто же тогда? Почему милиция так быстро сняла подозрения с того пропитого типа? Ведь этот Шапиков просто персонаж из старого советского детектива.

Я вспоминала все произошедшее за последние дни.

Надя с мужем купили дом в деревне и хотели жить в нем долго и счастливо. Она гуляла по деревне, знакомилась с местными жителями, записалась в библиотеку и скупала старинную мебель. Еще несколько дней назад все казалось безоблачным. Надя выглядела счастливой… Почти совсем счастливой. Она смущалась, только если речь заходила о Карине. Так, небольшая тучка, портившая великолепный пейзаж.

Потом была вечеринка и находка странного письма. С него все началось!

Надежда была права. Именно тогда ее мирок стал рушиться. Ушел Андрей, а потом гибель Карины. Расстроилась ли тогда Надя? Пожалуй, нет. Никто не расстроился. Удивление, шок, ужас – но никто по ней не горевал. Даже на поминках больше молчали, дочку жалели, но не саму Карину.

А потом стало еще хуже. И дело не только в аресте Нади, вся ситуация обернулась сущим кошмаром. Была благополучная семья, старинные подруги-учительницы, две школьные подружки, живущие почти как сестры… И вдруг вся эта идиллия рассыпалась как карточный домик. Лицо Татьяны Романовны, бросающей свои обвинения, до сих пор стояло у меня перед глазами.

Я пыталась убедить себя, что хуже быть не может, ситуация достигла апогея. И теперь все постепенно выправится. Завтра Галя объяснит, что мотива у Нади нет, и ту выпустят. А потом все выяснится. Разберется в этом деле наша доблестная милиция… Но уверенности не было.

Карина двадцать лет шантажировала Надю, Романовна двадцать лет Надю ненавидела… И вот в одночасье все вышло наружу. Какие еще сюрпризы нас ожидают? Может, стоит с Романовной поговорить?

Участок Людки-алкашки резко контрастировал с ее домом. Ветхое строение окружали грядки: ровные, ухоженные. Картошка, горох, лук, морковка, свеколка… Это то, что я смогла опознать. На самом деле овощей там было больше. Дорожки между ними такие узкие, что я едва смогла протиснуться. Оно и понятно: на грядках росла закуска.

Зато сам дом выглядел просто ужасно: почерневший, покосившийся. У крыльца – мешок с пустыми бутылками. Хозяйка восседала на ступеньках, расставив распухшие, изуродованные болезнью ноги.

В стороне притулились три сарайчика. Самые обычные сараюшки, в таких моя бабушка хранила садовый инвентарь. Только у этих были выкрашены оконные рамы, и на них болтались беленькие занавесочки. Наверное, это должно было придать халупам жилой вид.

– Добрый день! Мне нужна ваша жиличка, пожилая женщина. Ее Татьяной Романовной зовут.

– Нет ее, – буркнула в ответ владелица дома. – Съехала она, в городе теперь.

Если честно, я не удивилась. Ожидала чего-то подобного.

– Спасибо, – повернулась я, чтобы уйти.

– Эй, девушка, – закричала хозяйка, – а вам что, дачка нужна?

– Нет, – я прибавила шаг, – дача мне не нужна, благодарствую.

Не вышло так не вышло. Без меня разберутся!

Увы, Галя обманулась в своих надеждах: Надю сразу не отпустили. По ее словам, папа, то есть Андрей, звонил и говорил с той стервозной брюнеткой, оказавшейся майором милиции. Она его выслушала и ответила, что важны не его реальные отношения с женщинами, а то, как воспринимала ситуацию его супруга. А Надя неоднократно говорила о том, что ревнует мужа к Карине. К тому же выискался еще один мотив: Вера! Следовательша оказалась в курсе плохих отношений Нади с подружкой-приживалкой, в курсе их последней ссоры и того, что Надежда терпела Карину частично из-за ее дочери.